Владлен снова замолчал и сделал несколько глубоких вдохов. Горан, казалось, из последних сил сдерживал слезы и, не сводя глаз с Зивы, все еще сжимал что-то под плащом. Однако, прежде чем что-либо произошло, старейшина продолжил.
- Девочка была обезображена. Млад... что-то выцарапало ей оба глаза. И на теле остались безумные раны. Мы узнали ее только по цвету волос. Повсюду была кровь. Ужасно много крови. Труп Младана выглядел так, будто на него не влияло время. Пока мы не заметили его зубы. Это были не обычные человеческие, а длинные волчьи клыки и остатки мяса между ними. Мы сожгли оба тела, а то, что осталось, бросили в реку через прорубленную во льду прорубь. И думали, что все кончено. Пока еще одна девочка не исчезла неделю назад, Мона. Тогда мы послали прямо за Вами. Никто из нас не может противостоять таким силам.
- Мой брат…
Он остановил Зиву жестом руки. И посмотрел на две пожелтевшие страницы блокнота, заполненные моими рукописными заметками. Высыхающие чернила были едва различимы в тусклом освещении таверны.
- Я выясню, что здесь произошло, - спокойно сказал я. - Я узнаю, что здесь происходит. И кто за это отвечает. А как насчет тела Моны? Нашли?
- Нет, сэр, - сказал один из жителей деревни. - Мы действительно искали везде, например, я прошел через пещеры по соседству. Это настоящая загадка, что сделал оборотень.
- Вы раздавили кости и смешали их с солью?- снова спросил я. И на этот раз мне никто не ответил. Однако их взглядов было достаточно, чтобы я понял, что они этого не сделали. А сгоревшие скелеты только запихнули под лед. Может быть, они даже не дождались, пока тела полностью сгорят. Может быть, их пугал запах горящей, гниющей плоти.
Я переводил взгляд с одного лица на другое, все жители деревни смотрели на меня. Внутри больше не было той уверенности. Мне нужно увидеть тела. Но они были сожжены. Особенно брат Зивы, если он действительно был ликантропом*. Мне нужна хотя бы капля его крови.
***
Ликантроп — оборотень, принимающий волчий или подобный волчьему облик. Согласно славянским поверьям, ликантропией заболевают те, кто надевают заколдованную волчью шкуру, а также дети.
***
Если он был оборотнем, как он мог погибнуть, упав со скалы? И почему он убивал только детей? Ни одно оружие жителей деревни не могло причинить ему вреда. Но здесь было слишком много людей, чтобы это могло быть мистификацией. И каждый должен был бы идеально сыграть свою партию. Ужасно много вопросов.
Мало ответов.
Пришлось посмотреть книги, которые я принес с собой. Я также опросил родителей убитых детей. Но ничего нового не узнал.
Никто ничего не видел. Разумеется.
Некоторое время спустя я лежал под мехами в маленькой хорошо отапливаемой комнате. Она принадлежал гостинице и, как говорили, предназначалась для посетителей, вроде меня. Кровать была чистой, никаких вшей. При свете свечи я читал старые книги, которые принес с собой, когда раздался робкий стук. Полночь. Я на всякий случай потянулся за револьвером. Если есть хоть малейший шанс, что оборотень на свободе, мне нужно быть готовым.
Это была Зива. Я жестом пригласил ее войти и сесть на кровать. На ней была только простая блузка. Волосы заплетены в две длинные косы. Только теперь я мог окончательно угадать ее возраст. Ей было не больше шестнадцати лет. Она заметила открытую книгу в кожаном переплете, которую я читал, и посмотрела на нее с явным священным благоговением.
- Говорила Вам, что мой брат невиновен? Что он не мог этого сделать?- тихо спросила она. Что ж, это и было причиной ее визита. Я закрыл дверь и покачал головой.
- Для этого я должен увидеть его тело, - сказал я.
- Тогда для чего они?- прошептала она, возможно, несколько разочарованно.
- Мы говорили, что это мог быть он, - сказал я. Может быть, немного грубо. -Они сказали мне, что с этим проклятием он сможет пережить все, что с ним случилось. Что оно может заставить его уснуть. Выжить в огне. Восстановить. Что он все еще может быть где-то там. Навсегда заперт в какой-то извращенной форме и возвращается только для мести. Нет, не отворачивайся.
Я схватил ее за руку. И увидел, как в ее глазах заблестели слезы.
- Я знаю, что он этого не делал, - прошептала она, - он не мог этого сделать. Сначала я хотела рассказать Вам все по дороге, но не смогла. Он не мог этого сделать. Он всегда был очень добр. Самый лучший парень во всей деревне. Все так говорили.