— Нам было по двенадцать лет, — пояснил я Маше в нарастающем урагане эмоций, — Тогда мы впервые попробовали бренди из запасов отца Ала.
— В двенадцать мне еще колу не разрешали пить, — усмехнулась она.
— Тяжелое детство, — оценила Лизи мимоходом и снова переключилась на Ала, — Нет, ну как ты мог?!
А потом с легкостью Темпесты развеяла бурю, махнув рукой и заявив:
— Забей. Мы же друзья. Ты бы видел лицо Томаса! Он даже перекрестился. (Темпеста — богиня бурь и внезапной погоды в пантеоне богов древних римлян)
— Очень его понимаю, — я хмыкнул.
— Ой, да брось ты. В этом захолустье я уже сожгла и поломала все, что только можно. Ему больше нечего оберегать.
— Есть еще гобелены 15-го века в главной галерее, — не понятно зачем напомнил Ал. Может быть, так раскаивался за то, что не позвал ее в гости.
— Спасибо за идею, — она кивнула, — Позже попугаю твоего дворецкого. Если других развлечений не найдётся.
— Мы пригласили классного ди-джея из Лондона! Он начнет через час.
— Круто! — и тут она обратила свой взор к Маше.
Я инстинктивно съежился. Мне не понравился ее настрой при нашем последнем расставании. Слишком воинственно она восприняла то, что и я, и Ал сохнем по одной девчонке. С точки зрения самой Лизи явно не достойной нашего внимания. Собственно, это и было основной причиной, почему я настоял, чтобы Ал не позвал Лизи. Сейчас я дернулся к ней, желая защитить собой от возможных нападок. Пусть и словесных. Вряд ли девушке из рода лордов Кентских придет в голову полезть в драку. Хотя бы сейчас. Но вообще, я дал себе зарок с этого момента не выпускать Машу из вида.
— Я смотрю ты продолжаешь охмурять мужиков на вес? Удивительная способность. Кстати, я тебе еще одного привезла, — она откинула голову в сторону кривобокой двери и крикнула, — Платоша! Ты чего там застрял?
Ал с покорным видом отошел в сторону. И в проеме тут же показалась грузная фигура Машиного жениха.
— Сюрприз, — пробасил он и облизнул без того влажные губы.
А я подумал, что был дураком. Как я мог подозревать Машу в связи вот с этим человекоподобным. Машу! Утонченную ценительницу прекрасного. Которая после того, как парень бросил ее в отеле, пошла спасаться в Британский музей! Меня почему-то именно в этот момент пробило раскаяние. Я был уверен, что поступил с ней правильно. Я ведь даже подумать не мог, что она возомнит, будто я бросил ее после секса как использованную шлюху. Теперь-то я понимал почему темой ее девичника в ту ночь был лозунг «Марко Сеймур ты говнюк!». А на следующее утро… зачем же она тогда пришла ко мне на следующее утро? Неужели хотела извиниться за то, что я услышал? Но тогда она… почти святая. Может и хорошо, что убедилась — я заслуживаю каждой буквы ее обвинения. Пусть совесть ее не мучает.
Вечеринка удалась. Когда так говорят в нашем обществе, означает, что к полуночи самые слабые уже валялись на шезлонгах, заботливо расставленных прислугой по саду, в кустах этого сада и на живописных лужайках, совершенно не украшая собой пейзаж. Модный ди-джей продолжал колотить басами по старым постройкам, и нервам охреневших жителей окрестностей. Арендаторы земель семьи Ала в эту ночь в большинстве своем прокляли тот день, когда решили связать свои судьбы с таким стремным лордом, который не уважает английскую сдержанность и пристрастие к аскетизму. Аскетизмом в поместье и не пахло. Алкоголь буквально лился реками, в баре под навесом готовы были к любым коктейлям, даже самым непредсказуемым. Бармены приехали на удивление умелые. Столы с закусками ломились от всевозможных вариантов: от устриц и омаров до оливок, завернутых в тонкий ломтик манго — опять же на любителя. Народ, который еще держался на ногах, предпочитал тусить на танцполе. Маша все время была в компании подруг и примкнувшей к ним Вивиан. Платон, первые полчаса поотирался рядом, но не найдя взаимности у девчонок, перекочевал к игрокам в Поло. Там он довольно быстро накидался, и уже к часу ночи валялся на одном из диванов. Вот стоило ехать на машине из Оксфорда, чтобы напиться в захолустье.
Лизи веселилась в своем шабаше. Над их пьяно-крикливой тусовкой витал запашок каннабиса. Люди оттягивались по полной.
Я почти не пил. Стоял в тени деревьев, смотрел на то, как веселится Маша. На ней было короткое темно-розовое платье из блестящего материала, на тонких тесемках, что делало доступным взору и нежную шею, и выступающие ключицы и даже половину упругой груди. Отвратительно открытое платье на мой вкус. Настоящий клубный вариант. И туфли в тему — розовые, блестящие, с дурацкими бантиками над высоким каблуком, от которых глаз не оторвешь. Они как блесны для плотвы, гипнотически приковывают взгляд.