Я задумалась. Больно признавать, но он прав. А Леха, почувствовав твердую почву под ногами, продолжил, с каждым словом набирая уверенность:
— Мы не знаем, кто твой противник. За тобой открыл охоту неуравновешенный тип. Без тормозов, понимаешь? Тебе сделали предупреждение. И в месседже точно прозвучало имя Марко Сеймура. Продолжишь за ним бегать, что дальше? Сейчас тебя уложили в больницу на неделю, а потом? А если попробуют сбить машиной, к примеру? Или с моста скинуть? Переломают руки-ноги? Отравят какой-нибудь дрянью? Сделают инвалидом, не приведи господи. Неужели ты думаешь, что такие как Марко или мажор Платонов, или принц Альберт будут за тобой до старости ухаживать? И ради такой сомнительной перспективы ты готова рискнуть здоровьем и даже жизнью? Ладно, пусть не так пафосно, но ведь тебе банально не дадут сдать даже первую сессию. Вылетишь из колледжа.
— Может быть в этом и смысл? Зачем меня калечить, если я исчезну из Оксфорда сразу после зимней сессии?
— Маш, а может ну ее эту Англию, а? Давай вернемся домой прямо сейчас. Ну, что нам тут светит? Ясно же, что наш прибор в Оксфорде загнется. Это изначально была идея так себе, а теперь-то уж и вовсе…
Я с удивлением на него уставилась:
— Мне казалось, ты-то себя нашел. Ты разрабатываешь свой фильтр. У тебя перспективы, каких в Москве точно нет и не будет.
— Да брось ты, — отмахнулся Леха, — Хорошие у меня и в России перспективы. Химики везде нужны. За химией вообще будущее. А Англия мне не нравится. Климат тут как на болоте, да и не собирался я жить за границей. У меня в родители Москве, бабушка старенькая, родня в Саратове. Не хочу я вдали от семьи большие деньги зарабатывать. Не мое это. Да и ты, ну разве тебе тут нравится?
Вопрос повис в воздухе, потому что тут в палату ворвались Мия с Эльзой и вытеснили Леху энергичным щебетом. Потом подтянулись мои женихи. И все они заняли собой все утро. Берти краснел и запинался на каждом слоге. Видно было, что его распирают неловкость и желание прояснить ситуацию. Но я не стала ему помогать. Сделала вид, что ничего не помню. Сработало. Из палаты он вышел опечаленным. Ладно, потом разберемся. Зато Платон вел себя по-хозяйски. Требовал особого ко мне отношения от медсестер и врача, громко спрашивал, куда занести «кейс с бабками», чтобы меня «лечили как следует». Когда пришли полицейские заявил, что он мой официальный жених и теперь уже с них принялся требовать, чтобы те лучше работали и как можно быстрее нашли негодяя, который бросил меня на растерзание муравьям. Пригрозил, что наймет детективов и устроит им параллельное расследование. Я подумала, что идея неплохая. Я тоже хотела поскорее выяснить, кто на меня напал и почему.
Время шло, стрелки на циферблате больших часов на противоположной стене перевалили за полдень. Марко все не появлялся. Хотя… Леха ведь прав. Я ему не нужна. Ну да, он спас меня, как и всякий нормальный человек в такой ситуации. Я представила себя на его месте. Ну, теоретически. Разве не спасла бы я, к примеру Платона, если бы он вышел ко мне из леса весь израненный? Да я бы как могла тащила его на себе до ближайшего поселка. И волновалась бы, и рыдала от бессилия, и боялась бы за него ужасно. Потому что это другое. Это забота о человеке. О его жизни и здоровье. И это никак не связано с симпатией или любовью. Люблю ли я Платона? Хочу ли замуж за него? Нет конечно. Но вот из леса бы вытащила. Может быть, даже расцеловала на радостях, если бы до этого искала его полдня и думала, что он уже навсегда сгинул. Так что действительно не стоит фантазировать. Марко на вечеринке отступил от меня, ушел, оставил с Берти. Мужчина никогда бы не отказался от любимой девушки. Тем более Марко Сеймур. Который вообще от девиц не отказывается. Я первая. Значит, я ему совсем, окончательно и бесповоротно не интересна. Может быть даже противна. И разве не доказательство этого то, что он меня до сих пор не навестил?
Платон все развлекал и развлекал меня своим неуемным трепом. А я хотела только одного: чтобы он убрался поскорее и дал мне возможность поплакать в тишине. Наконец, он просек, что я устала. Многообещающе встал. Склонил голову, изучающе оглядел мое не слишком-то привлекательное лицо и вдруг скривился, словно лимон надкусил.
— Не, дорогуша, такой целовать я тебя не буду. Вдруг эта дрянь заразна!