Из глаз снова потекли слезы. В сумке у меня не только кошелек с карточками, проездным и студенческим. Там документы и книги из библиотеки. Если эти придурки ее забрали, где их искать. Но хуже всего, что нужно идти сейчас туда, где может быть меня поджидают все те же шутники со старших курсов.
— Где ты сумку оставила? — Мия решительно шагнула к двери.
Эльза вздохнула и пошла следом. Мне стало стыдно. Я чувствовала себя трусихой, испугавшейся теней в парке.
Я сжала кулаки:
— Я сама.
Эльза снова оглядела меня и покачала головой:
— Ты посмотри на себя! Ты же едва не умерла от разрыва сердца.
— Иди лучше в душ. Мы сами найдем твои вещи.
— И этим придуркам по шее надаем, если они еще там, — Эльза шумно выдохнула и стало понятно, что придуркам лучше бы убраться побыстрее.
— Вы такие… — я не могла проглотить разбухший в горле ком. На глаза снова навернулись слезы.
Эльза отступила от меня на шаг и буркнула, улыбаясь:
— Только без обнимашек. Пока не отмоешься.
Мия хихикнула. Потом еще раз. Я икнула. А потом мы втроем расхохотались.
До чего же я любила своих подруг в эту минуту. У меня никогда никого не было ближе них. Двух совсем чужих мне девчонок. Чужих и таких близких. Обнять их очень хотелось. Но я посмотрела на свои руки в сине-красных разводах и кровавых царапинах и решила, что Эльза права, сначала нужно принять душ.
— Ты думаешь, что муравейник и вчерашняя стрельба — дело рук одних и тех же людей?
Леха сжал пальцы в кулаки. Мы встретились с ним в штабе нашего проекта. Могли бы и в библиотеке, но там нужно сохранять тишину и вообще, полно лишних ушей. Сейчас, после десятиминутных восклицаний на тему «Да как же такое могло произойти в цивилизованной стране?!» мы перешли к делу. И мой друг задал вопрос, который и меня мучил всю ночь. Совпадение ли эти нападения, или чьи-то запланированные ходы? С первым, конечно, было бы проще. Всякое случается. Может быть, к муравейнику меня доставила какая-нибудь обиженная на Марко девчонка. Хотя, тут я с Лехой была не согласна. То, что я влюблена в господина Сеймура знали только мои соседки. Он же на людях не проявлял ко мне никаких других чувств, кроме раздражения. И если уж кому ревновать ко мне, то скорее уж поклонницам Платона или Берти. А есть у них такие сумасшедшие? Кто знает. Однако теперь, когда Платону я отказала, Марко улетел за океан, а с Берти я рассталась в прохладных отношениях, у обиженной кем-то из них девицы нет повода вымещать на мне злость. При условии, что она в курсе последних событий, разумеется. И в этом случае нападение на меня безумных пейнтболистов чистое совпадение. Но вообще-то меня этот кейс не впечатлял. Все, что происходило между мной, Платоном, Марко и Берти случилось за закрытыми дверьми и буквально в последние два дня. Парни вряд ли тут же стали бы трепать на всех углах, что получили от меня отворот-поворот. А Марко вообще нет в стране. И на его страничке в нете последняя фотка Лондон под крылом самолета. Никаких там «Прощай, Маша!». Я проверила. Да и с чего бы. Я для него неправильная девушка друга. Одним словом, тот, кто на меня зол не мог знать, что я рассталась сразу со всеми своими кавалерами. Это значит, что может быть мы с Лехой ошиблись. Нападения на меня никак не связаны с моей личной жизнью. Но тогда…
— А что, если тебя хотят напугать, чтобы ты бросила наш проект?
Мы уставились друга на друга в неожиданном прозрении. Он ведь мог быть прав.
— Но тогда почему там в поместье Берти тебя пригласили от имени Марко Сеймура?
Я пожала плечами. Может быть, злоумышленник видел нас вместе и подумал, что к нему я точно прибегу. А с Берти или Платоном не видел.
— Дикость какая-то это их посвящение! — Леха помотал головой.
— А с тобой делали что-то подобное?
— Девчонки испекли имбирные печеньки. Парни скинулись на бутылку Джина. И все это назвали «Welcome party». А потом я угостил всех пивом в баре.
— Н-да, походу химики куда человечнее историков!
— Ты так и не нашла никакой подсказки? Ни на почте, ни в сумку не подкинули?
Я помотала головой.
— Слушай, в поместье на тебя напали два парня. И вчера в сквере тоже было двое. Может быть, все это вообще не связано ни с Платоном, ни с другими. И мстят лично тебе. Ну, какой-нибудь урод. Ты ведь никого не отшивала жестко последнее время?
Я вспомнила как в этом самом кабинете Берти отшвырнул от меня Иба. Лицу стало жарко, как будто я действительно была виновата в том, что датчанин пытался насильно меня поцеловать.
— Иб… Я ведь тебе рассказывала.
— Математик? — Леха задумался, потом изрек, — Я не видел его в Дувре. А ты можешь вспомнить, кто-то из нападавших на него походил?