— Все отлично, пап!
Я махнул ему рукой и снова повернулся к блистающему разноцветными огнями Нью-Йорку. В ночи он поистине прекрасен.
— Человек, у которого все отлично не стоит как столб под проливным дождем, Марко! — отец пошел в гостиную.
А я только теперь понял, что все это время мешало мне любоваться видом. Вода! Капли мелькали в воздухе, барабанили по макушке, лицу, плечам. Костюм, рубашка, ботинки все давно уже намокло и разбухло.
Потом я долго стол под горячим душем, пытаясь понять разницу. И не смог. Вокруг меня клубился пар, смягчающий очертания ванной комнаты. Вот и вся разница с дождем. Я ничего не чувствовал. Я сходил с ума.
— Ты не пьешь, не куришь, не зависаешь ночами черт знает где. Тебя не приносят раздраженные полицейские, нашу дверь уже давно не поджигали девицы. Марко, я понимаю, другой отец радовался бы. Но мне кажется в твоем случае это все дурные знаки.
За завтраком отец решил проявить заботу. Я подавил ухмылку. Нельзя корить родителя за такую попытку. Особенно если он единственный тебе близкий человек во всем мире. И никому ты кроме него по большому счету не нужен. И тем не менее, он опоздал лет на двадцать. Я уже давно привык жить без любви и участия. Я приноровился, вырастил вокруг себя целый кокон. Мне в нем спокойно. И я никому не позволю его пробить. Разве что одному человеку. Но она слишком далека сейчас от меня. Во всех смыслах.
Дни потянулись бесцветной, безвкусной вязкой субстанцией. Завтрак, офис, дом. Первое время отец предпринимал попытки вытянуть меня из дома. Но я стоял на своем.
— Поговори хотя бы с психоаналитиком, — вздыхал он.
Я задумался. Психоанализ для американцев стал частью массовой культуры. Или религии. Тут как посмотреть. Ни то, ни другое меня не увлекало. Я помотал головой:
— Это метод воздействия на психику, папа. Чтобы он сработал надо либо его уважать, либо в него верить. Я пролетаю по всем статьям.
На самом деле я ждал. Надеялся, что у тоски есть свой срок. Говорят же время лечит. Только либо времени все-еще прошло недостаточно, либо со мной это не работало. Я закрывал глаза, и Маша веселая, реальная, живая шла мне навстречу босиком по пляжу. Что за странное видение? Мы познакомились с ней осенью. Я и не видел ее никогда в легком сарафане. А так хотелось.
Пиликнул телефон. Я открыл глаза, глянул на экран замер. Мне пришло сообщение от Маши.
Впрочем, перевозбудиться по этому поводу я не успел. Мой трезвый мозг тут же выдал, чтобы я расслабился. Маша писала не мне. А моему аватару — толстушке Нэнси Коул, из колледжа Святого Иоанна. Я напросился под этим ником к Маше в друзья в начале нашего знакомства. Хотел войти в доверие. Но наша переписка дальше дежурных фраз тогда не продвинулась. А потом бурные офлайн события совершенно вытеснили он-лайн подружку из нашей жизни. Я о ней забыл даже. И вот теперь о ней почему-то вспомнила Маша. Я разблокировал экран.
«Привет, — писала мне девушка, которая только что терзала меня в грезах, — Извини, что я пропала. Ты в порядке, Нэнси?»
В порядке ли Нэнси? Увы, порядком это не назовешь.
«Привет, Маша, — написал я, — У меня все ок. Спасибо, что спросила. А ты как?»
Сердце дернулось. От неожиданного сбоя я чуть сознание не потерял. Перед глазами поплыло. Нет, это не аритмия. Это Маша снова вошла в мою жизнь без стука. Пинком открыв в нее дверь. Я улыбнулся, глядя на мерцающие три точки под ее именем — знак, что она пишет мне сообщение.
Через полчаса я мчался в аэропорт. Хотел успеть на ближайший рейс до Лондона. К уху прижимал телефон.
— Какого черта, Ник! — орал я.
— Мы не можем приставить к ней охранника, босс, — гундел мой чертов подчиненный, нервно елозя задницей в моем кресле. Я оставил придурка вместо себя управлять охраной Ала, и дал четкие указания по поводу Маши. Я думал, у меня отличная команда.
Что за лютая хрень твориться в нашем королевстве? И куда смотрит ненаследный принц? Он же клялся, что обеспечит безопасность Маши!