Идиотка! Спустя два часа я вернулась назад в таком виде, что Мия первым делом предложила мне выпить.
А еще мне каждые четверть часа звонила мама. Началось это еще вчера с панического:
«Александр Игоревич пригласил нас с папой в ресторан! Маша! Это очень дорогой ресторан! Что мне надеть?»
Ну, я могла бы посоветовать Эльзино платье от Prada, другого опыта у меня все равно нет. Мама, сколько я себя помню, одевается во что-то такое, на что налезет синий халат реставратора. А поскольку халат у нее на пять размеров больше, то зимой это объемный свитер с джинсами, а летом те же джинсы, но с майкой. В других луках маму я и не узнала бы.
— Помнишь дядя Миша подарил папе галстук бабочку, — мама с трудом скрывала отчаяние.
— Он в шутку его подарил! Хватит мучать папу! — Каримов старший пригласил вас в пафосный ресторан, но это не значит, что вы должны наряжаться как в театр. Это всего лишь ужин!
— А если мы не будем соответствовать статусу этого заведения?
И откуда в мозгу моей демократичной мамы, неизменно голосовавшей на выборах за партию Яблоко, появились эти буржуазные мыслишки?
Я сдвинула брови и рявкнула ей в ухо:
— Это будет проблемой заведения! Мама, ты никому ничего не должна! Как бы вы с папой ни старались, вы все равно будете одеты хуже официантов. Но разве это имеет какое-то значение?
Потом она звонила с разными странными вопросами, типа:
Какой торт я предпочитаю: шоколадный или карамельный. Если честно обидно слышать такие вопросы от человека, который тебя родил и вырастил. Она же знает, что я люблю медовый!
Потом она спрашивала про жемчуг на платье. Это я пропустила мимо, потому что уже здорово напилась с девчонками. Короче говоря, как бы я ни пыталась объяснить родителям, что свадьба с Платном — дурацкий проект его папаши, меня словно не слышали. Мама обсуждала со мной платье, букет и рассадку гостей в ресторане, а на все мои, алле, я не собираюсь выходить замуж за Платона, только многозначительно хмыкала.
Папа мне не звонил. Он мне писал паническое: «У тебя есть в Москве знакомый экзорцист? Мне кажется, в твою мать вселился демон!».
Еще мне названивал и написывал Платон со своими: «Малышка, все не так уж и ужасно!»
Ага! Не ужасно. Меня всего лишь пытаются насильно выдать замуж! За сына всемогущего олигарха. Который готов подкупить всей и вся, лишь бы исполнить свое желание. Может у него проблемы с эго? Нет серьезно, какому нормальному человеку нужно до рези в почках, чтобы его слушалась девушка его сына? Я одна думаю, что это странно?
— Мия, как мне остановить это безумие? — взмолилась я.
Подруга потрясла перед моим носом стаканом, над которым витал сладко-алкогольный дух.
Я скривилась:
— Как социолог ты должна знать, что психотропные вещества, к которым, несомненно, можно отнести и алкоголь являются ключами к дверям, позволяющим выйти из реальности. Но проблема в том, что рано или поздно мы возвращаемся, где бы там мы ни отвисали. И нам все равно придется разруливать наше дерьмо.
— Очень глубокая мысль для искусствоведа, — отсалютовав мне, она глотнула из стакана, — Штука в том, что за гранью реальности иногда можно найти ответ на мучающий тебя вопрос.
— Не в моем случае, — я кивнула на ее бокал, — И допинг твой для судьбоносных решений слабоват.
Я выдохнула с силой. Чтобы изгнать из себя все это сегодняшнее. И Марко с его голой девицей, и предстоящую свадьбу, и Платона, и помешательство мамы.
— Сбежать хочу от этого всего! — наконец призналась я не столько Мии, сколько себе, — Просто не знаю, куда!
Если уж честно, я очень надеялась, что мне поможет в этом Марко. Но тут, как говорится, что-то пошло не так. А других вариантов я не видела. В руке снова разлился бодрой трелью телефон. С экрана мне радостно улыбалась мама. Такая другая, не похожая на себя сегодняшнюю. Та мама с фотки в заляпанном краской комбинезоне, с платком, перехватившим ее пышные почти как у афроамериканки волосы с тонкой кистью в изящных пальцах. Как эта женщина может всерьез обсуждать брак своей единственной дочери с вечно полупьяным мажором? Тем более брак, который дочь не желает!