— Э?
Берти красноречиво кивнул в мою сторону. А мне опять стало жутко неудобно. Возможно, потому что никогда до этого ничего подобного из-за меня не случалось.
А сейчас Иб залился краской, снова вспотел лицом и пробубнил еле слышно:
— Маша, прости меня. Я не хотел причинить тебе неудобства.
«Причинить неудобства»! Какая шикарная формулировка! Надо бы запомнить. Я усмехнулась и проговорила:
— Надеюсь, мы больше не увидимся. В этой группе тебе не рады.
Он коротко кивнул, кинул вопросительный взгляд на замершего Берти. Мой рыцарь великодушно отступил в сторону, позволив ему выйти вон. И только когда он бодро затопал по коридору, шагнул ко мне и заключил в объятия.
И меня затрясло. Представилось вдруг, что могло случиться, если бы Берти во время тут не появился.
— Мне кажется, мы зря его отпустили. Может догнать и надавать ему как следует?
Его ладони легли мне на плечи, прижимая к не очень широкой мужской груди.
— Откуда в тебе столько силы? — запоздало удивилась я, дыша ему в свитер.
— Немного армейского опыта, и очень много злости, — в голосе его послышались веселые нотки. А подбородком он прижался к моей макушке, — Принцы обязаны проходить военную службу.
— Ничего себе, — меня перестало трясти, я отстранилась и заглянула ему в глаза, — А я думала, что члены королевской семьи с утра до вечера посещают светские мероприятия.
— И это тоже, — он вздохнул и с видимым разочарованием выпустил меня на свободу, — Но долг превыше всего.
— Заяви на него! — возмущенно выдохнула Эльза, — Вот же сволочь!
Это она про Иба после моего рассказа о том, что случилось в комнатке. А Мия удрученно вздохнула.
— Он ничего такого не сделал, — я пожала плечами, — Мне кажется, Берти ему хорошо объяснил, что так вести себя с девушкой не стоит.
— Ты не права, — покачала головой будущее светило социологии, — Этот Иб по-хорошему должен вылететь из колледжа with rap sheet dragging him down (дословно: с плохим досье, аналог: с «волчьим билетом»).
— Точно, — согласилась моя вторая не менее кровожадная подруга, и добавила, — А если он почувствует безнаказанность? И когда-нибудь пойдет дальше с другой девчонкой? Которой во время не придет на помощь настоящий принц?
О Берти я им тоже все рассказала.
— Не знаю…
Мне показалось, что обе мои европейские подружки предлагают уж слишком суровые меры за один нежеланный недопоцелуй.
— Если только ты не чувствуешь своей вины за его поступок, — пожала плечами провокаторша Мия.
Я задумалась. Нет, своей вины я не чувствовала, но и жаловаться на Иба в канцелярию колледжа не хотелось.
— А на Платона и его надоедливого папашу кому мне жаловаться? Ведь они меня куда сильнее прессуют, чем придурок Иб?
— На этих можешь принцу Альберту пожаловаться. Колледж вряд ли станет разбираться в ваших странных соглашениях.
— Вот видите! — я развела руками, — Как ни крути, а получается несправедливо. Одних можно наказать, а других нет.
— Надо делать не как справедливо, а как правильно, — Мия вздохнула, — Если все время пытаться осмыслить статьи закона, то головой двинешься.
И это прозвучало из уст будущего социолога! А может быть даже политика!
И все-таки на Иба я жалобу не подала. Пусть живет. И продолжает учиться в колледже Оксфорда. Вряд ли мое попустительство его слабости когда-нибудь приведет к трагедии. А требовать справедливости мне не хотелось. Тем более, какой смысл добиваться ее в малом, если в мире ее и вовсе нет. О чем мне напомнил Платон уже на следующий день. Вернувшись из библиотеки, еще на лестнице в подъезде я столкнулась с двумя рабочими, куда-то выносящими мою кровать. Мою, я это сразу поняла. У нее такие забавные шишечки с почти стершейся позолотой.
— Эй! В чем дело?! — попыталась возмутиться я, схватившись за одну из шишечек и стопоря движение кровати вниз по лестнице. Рабочие недовольно запыхтели.
— Маш, да не кипешуй ты! — благодушно упрекнул меня сверху Платлон, — Поднимайся, все поймешь!
— Верни мне мои вещи! — я готова была топать в бессильной злобе ногами. Мы стояли в опустевшей комнате, с ободранными стенами и голым потолком, из которого сиротливо торчали два провода — все, что осталось от раритетной люстры с двумя рабочими плафонами из трех.
— Да ладно тебе! — хорошее настроение Платону мои вопли не испортили. Выглядел он сытым котом, — Вещи не твои, а хозяйские. Ничего с ними не будет, погостят у меня в техническом подвале.