На этом месте я вздрогнул, потому что с нижней палубы до меня долетел смех. Легкими переливами хрустальных шариков в бокале. Слишком громкий и откровенный. Не Машин. Я узнал голос Вивиан. Она приближалась.
— Роскошная рубка! — громко оценила кинодива, поднявшись ко мне по лестнице, — Похожа на Линкольн моего продюсера. Хотя Джек — его водитель, мулат и постоянно носит кепку. А твой, очень неплох. Симпатичный даже.
Ее пальцы легонько потрепали меня по макушке. Как пса. Я стиснул зубы.
— Марко, ты позволишь?
Вивиан вытеснила меня из кресла одним неуловимым движением. Уже у стены я задался вопросом, отчего ей так сложно совладать с отцом? Ведь мужчин она берет как грозный средневековый король Карл V какие-нибудь мелкие, недостойные внимания крепости — легко.
Она уверенно обхватила штурвал одной рукой, а другой рычаг скорости.
— Ваше величество, не жмитесь там у стены! — она мельком глянула на Ала, у которого из подвижного остались только веки. Он ими отчаянно хлопал. Остальное его тело превратилось в камень, — не волнуйтесь, я не утоплю вашу яхту. Моя ласточка больше вашей раза в четыре. И я ходила на ней внутрь Бермудского треугольника. На спор. А первую лодку папа мне подарил на десятый День рождения. Так что в этом вашем корыте я точно разбираюсь.
Мы с Алом разом выдохнули. Облегченно. Из всех наших знакомых девиц за штурвал яхт хваталась только Лизи. И каждый такой раз заканчивался драмой.
— Это не корыто! — с пылом владельца лучшего корабля в округе возмутился ненаследный принц.
— Старье, — безапелляционно заявила гостья, — Вы британцы цепляетесь за свои поросшие мхом традиции. Нет, в чем-то это даже неплохо. Ваша монархия недавно меня весьма впечатлила. Но техника… Ал, это смешно. Твоя яхта выполнена по стандартам семидесятых годов прошлого века.
— Спутниковая навигация, общее управление…
— А дизайн? Это даже не прошлый век. Это феодализм какой-то!
Сознательно или нет, но Вивиан всадила нож в открытую рану. Ал обожал свою яхту даже больше, чем машину. Вообще, дорогие механические игрушки — все, что было радостного в его жизни. Во всяком случае, до появления Маши. Так что вряд ли он стерпит оскорбление на их счет. Спор обещал затянуться надолго. Принц настолькооскорбился, что забыл цепенеть у стены и шагнул к обидчице, стиснув кулаки. А я вдруг осознал, что судьба дарит мне еще один шанс. Небольшой шанс побыть наедине с Машей. Не привлекая к себе внимания спорщиков, я заскользил к выходу из рубки.
— Вы, британцы, ничего кроме своей любимой компании Sunseeker знать не хотите. Но их технологии до смешного устарели!
— Ты меня прости, Вивиан, но только американцы способны заказать яхту в Турции!
Надеюсь, они подерутся и задержатся в рубке на добрых полчаса. Я жадно оглядел общую каюту с панорамным окном. Пусто. Но я увидел ее на палубе. Нежный профиль ласкал особенно наглый солнечный луч. Он по-хозяйски спускался на тонкую девичью шею и путался в волосах, поигрывая и загадочно бликуя. Ну да, я впал в крайность. Ревновал Машу к солнцу. Это пока еще не телеграфный столб, но тенденция настораживает.
Хотел что-то сказать, обозначить себя. Но вместо этого тихо опустился рядом. Рука сама нашла ее руку, а пальцы, словно подчинившись заложенной в них программе, сцепились с ее.
— Я так устала…
Я почувствовал тяжесть ее головы на своем плече. И приготовился задыхаться от фейерверка разных чувств, от жаркого озноба и прочей нервозной трясучки, но с удивлением ощутил, что ничего во мне не происходит. Никакой пляски святого Витта на клеточном уровне. Все чинно и пристойно. У меня даже горло не свело. Наоборот, по телу разлилась апатия. Хотелось закрыть глаза и просто млеть под последними лучами уходящего в зиму солнца. Слова вылетели быстрее, чем я успел их обдумать. И на этот раз были честными, от сердца:
— И я устал, Маша…
Все так, я устал от постоянного нервного напряжения, когда жилы на пределе, до боли натянуты от ключиц до паха и каждое движение порождает боль. Когда сны — серые кошмары, а пробуждения — кошмары цветные. Когда ничего не радует, хочется запереться в темной комнате, и просто биться лбом о стену, пока не станет легче. А ведь не станет. Без ее изумрудного взгляда, без тепла ее тела, без ее тонких пальцев вокруг моей шеи, без смеси ванили с кокосом… — без Маши мне не станет легче. Будет только хуже. Каждую минуту я спускаюсь на одну ступеньку в ад. Спускаюсь против воли, и все же сознательно оставляя за спиной счастье и любовь. Мыслимое ли дело? Кто поступает так в твердом уме и светлой памяти? Только я. И вот от этого всего: от собственной упертости и безысходности, в которую я сам себя загнал, я ужасно устал. Я выдохнул настоящее признание. Я выдохнул свою слабость. Свой стыд. Свою уязвимость. Я словно разделся перед ней. Сам того не желая. И замер, испугавшись того, что теперь последует. Она дернулась, ее буквально отнесло от меня на полметра. Но я удержал ее за руку.