И самым ужасным оставалось ощущение, что это она, именно она навела на родную гимназию эту беду. Пришлют какого-то идиота, как они смогут работать с ним? Начнется простая советская «служба»: «они делают вид, что нам платят, мы делаем вид, что работаем». Так вот во что вылилась мечта?
– Что делать? Что делать? – повторяла Ольга про себя, как будто от повторения мог найтись ответ.
– Но вы ведь даже не видели этого директора, – послышалось рядом.
В первый миг Ольга решила, что к ней присоединился кто-то из учительской. Она уже собралась ответить, что не видела этого директора, но уже прекрасно себе представляет, что он такое, когда повернула голову и поняла, что с ней разговаривает незнакомец.
Он был странный. Худой и, судя по всему, довольно высокий. В его тонком лице со впалыми щеками было что-то такое, отчего его обладателя хотелось назвать «не от мира сего», однако темно-карие глаза из-под очков смотрели очень внимательно. Не пристально, а именно внимательно, И еще на нем была шляпа. Черная, но какая-то немодная. Как будто он действительно прибыл из прошлого, но еще не узнал, что такие шляпы уже никто не носит.
Прочитав удивление и немой вопрос на лице Ольги, незнакомец сказал:
– Не так страшен черт, как его малюют. Ольга Васильевна, я думаю, вам стоит согласиться с предложением РОНО.
– Но кто вы? – только и спросила потрясенная Ольга.
– Я? Как нынче выражается молодежь – человек. Существо из мяса и костей. Или вас интересует, как меня зовут? Имя мое – Савва, как у Морозова. Был такой заводчик, филантроп и чудак. Да и фамилия у меня та же, Савва Морозов.
– А по отчеству? – пролепетала Ольга, которой все казалось странным, даже самый голос этого Саввы Морозова, скорее высокий, чем низкий, но уверенный и проникающий.
– И по отчеству так же.
Как именно, Савва не сказал, а Ольга постеснялась спросить, как будто каждый должен знать, каким было отчество знаменитого буржуя, из какого-то чудачества дававшего деньги большевикам.
– Но откуда вы узнали?.. – спросила Ольга и запнулась.
– Вы же биолог, Ольга Васильевна, тем более следите за последними достижениями в науке, находитесь, так сказать, на переднем крае, – сказал Савва, и в его глазах блеснула улыбка. – Вы-то лучше других понимаете, что на свете много есть такого, друг Горацио, что вашей философии не снилось.
– Передача мысли на расстояние, биополе? – внезапно улыбнулась Ольга. Она моментально успокоилась. Наверное, сигареты наконец подействовали. Кроме того, этот странный субъект ей положительно нравился.
– Хоть горшком назови, только в печку не ставь, – ответил Савва. – Ну что-то вроде того, наверное. Я-то не биолог, не знаю, как это правильно «по науке» называется. Но вот вам мой совет: больше про вашу школу голову не ломайте, соглашайтесь на директора. Пусть вам хоть самого Лысенко пришлют в гибриде с Мичуриным, мы с ним поработаем. Поверьте мне. Значительно проще иметь дело с одним человеком, чем с десятком богатых пап, каждый из которых будет считать себя вправе вмешиваться в ваш, как вы выражаетесь, учебный процесс. Кроме того, вы будете зависеть от этих людей в финансовом смысле, а от директора – нет. Зарплату в конечном счете вам будет платить не он. В платной гимназии вам придется хуже. А насчет того, чтобы уйти, – это и вовсе крамольные мысли. Вы и сами знаете, что детей бросить нельзя. Так что вот вам и решение задачки, дорогая Ольга Васильевна. Идите обратно и убедите своих, а то там уже кое-кто собрался писать заявление об уходе по собственному желанию.
Он подвинулся ближе и внезапно коснулся ее руки своими тонкими длинными пальцами. Прикосновение длилось доли секунды, но Ольга почувствовала его почти как ожог.
– Сделайте так. И не надо больше волноваться. В любой ситуации не давайте воли эмоциям. Ольга поднялась со скамейки.
– А вы? – повернулась она к Савве.
– А я здесь посижу, – ответил тот и впервые за время их разговора по-настоящему улыбнулся. – Да и пойду своей дорогой.
Ольга поспешила обратно к гимназии, совершенно уверенная в том, что именно надо делать. И уже по дороге на ходу успела слегка удивиться: с какой такой радости она вдруг разоткровенничалась с совершенно незнакомым человеком? Предупреждали ведь: «Никогда не разговаривайте с неизвестными».
Ольга вошла в учительскую, когда скандал достиг своего апогея.
– Такую гимназию, с позволения сказать, я в гробу видел! – кричал Леня. Вот удивились бы ученики, если бы сейчас увидели своего любимого директора в бешенстве. Он, конечно, всегда и во всем был человеком азартным, но азартность у него обычно была с положительным знаком. Сейчас же он метал громы и молнии, как великий олимпиец, на безраздельную власть которого посягнула какая-то тварь дрожащая. – Такая гимназия, она не просто не принесет пользы, она принесет исключительно вред! – кричал он. – Я буду краснеть при мысли, что я мог быть основателем подобного заведения.
– Ну, уж это вы преувеличиваете, – сказала Алла Александровна. – Можно подумать, речь идет не о школе, а о чем-то другом, правда? – Она хихикнула и обернулась на остальных.
– Вот-вот, – Леня указал на нее пальцем. – А учителя смеются, пляшут на костях.
– Исполняют комические куплеты на пепелище, – добавила Аллочка. – Короче: не убедил. Лично я остаюсь. Пусть будет директор из РОНО.
– Я считаю, что мы не имеем права уходить из школы в начале учебного года, – заметил Алик Поливанов. – Это будет, так сказать, некорректный выход из «Уиндоуз». Этого следует избегать и использовать только в крайних случаях, а данный случай такой характеристикой все-таки не обладает.
– Ренегаты! – крикнул Казанцев.
– Из вас, Леонид Яковлевич, вышел бы прекрасный большевик, вы поздновато родились, – сказал Петя Сосновский. – Хотя тогда вам пришлось бы тягаться силами с Троцким и Лениным…
– Хватит! Хватит оскорблений, я снимаю с себя полномочия директора! – сказал Казанцев и вылетел из учительской, хлопнув дверью.
– Конечно, он в чем-то прав, – задумчиво сказал долго молчавший Виктор Викторович. – Ив том и в другом случае гимназия будет уже не та. Конечно, я увольняться не буду, но скорее всего новый учебный год вы начнете без меня.
Все вздохнули. Примерно то же самое думал каждый. Это был конец. Но Ольга вспомнила высокий глуховатый голос и внимательный взгляд темно-карих глаз.
– Мы еще ничего не знаем, – спокойно сказала она, – кого к нам пришлют, что это будет за человек. Вы же его даже не видели. Я допускаю, что он будет не так уж плох. Идеальный вариант, если он ни во что не будет вмешиваться. В конце концов, ему станет даже лестно быть директором такой гимназии. Что вы всполошились раньше времени? Кроме того, это все равно случилось бы рано или поздно.
– Ну и что ты предлагаешь? – спросила Аллочка.
– Не паниковать раньше времени, – ответила Ольга.
Дверь распахнулась, и в учительскую влетел Леня Казанцев, размахивавший листом формата А4, который он картинно швырнул на стол на глазах у изумленных учителей.
– Вот! Заявление об уходе. Не хотите по собственному желанию, пусть ваш новый директор увольняет меня по статье за прогулы! Но я в эту вашу «новую гимназию» – ни ногой.
И, не дожидаясь словесной реакции, бывший директор опрометью выбежал из учительской. Хорошо, что дети уже ушли домой, и только двое запоздавших дежурных видели, как директор мчится но коридору, размахивая руками, и бормочет страшные проклятья, возможно даже и ненормативные.