Охота на Снарка и другие стихи [стихи Кэрролла и эссе о Кэрролле]

Льюис Кэрролл Охота на Снарка и другие стихи

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

* * *

Предисловие

Льюис Кэрролл писал всю жизнь. В детстве, когда его звали еще Чарльзом Доджсоном, он как старший в большой семье привык развлекать своих сестер и братишек играми, которые сам придумывал, смешными рисунками и стишками. В молодые годы он сочинял, по большей части, легкие и пародийные стихи в духе знаменитого журнала «Панч». Лучшие из этих стихов Кэрролл собрал в сборнике «Фантасмагория и другие стихотворения» (1869), впоследствии переизданном в расширенном виде под эксцентрическим названием «Складно? И ладно» (Rhyme? And Reason?).

Когда в 1865 году вышла «Алиса в Стране чудес», а позже продолжение «Алиса в Зазеркалье», определился главный метод Кэрролла в поэзии – нонсенс и передразнивание – и его главная целевая аудитория – дети.

Для детского чтения он предназначал и свой третий шедевр – поэму «Охоту на Снарка». И действительно, некоторые дети (которые постарше) ее читают и любят, но все-таки это вещь уже не совсем детская; это просто классика литературы абсурда.

Нужно сказать еще о книге Кэрролла «Сильвия и Бруно» – романе в стиле «фэнтези», как сказали бы сейчас. На эту вещь он возлагал большие надежды, которые, к сожалению, не вполне оправдались. Критики склонны считать эту книгу неудачей Кэрролла. Скажем так: относительной неудачей. Но некоторые вставные стихи из «Сильвии и Бруно» пополнили золотой фонд английской поэзии нонсенса: в первую очередь, это относится к «Песне Безумного садовника».

Наш сборник три эссе – о поэме «Охота на Снарка», отдельно – об истории этого перевода, и еще один короткий текст о Кэрролле-фотографе.

Охота на Снарка Агония в восьми воплях

Вопль первый Высадка на берег

«Вот где водится Снарк! – возгласил Балабон, —
Его логово тут, среди гор!»
И матросов на берег высаживал он
За ушкó, а кого – за вихор.

«Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю:
Пусть вам духу придаст эта весть!
Вот где водится Снарк! В третий раз говорю.
То, что трижды сказал, то и есть».

Был отряд на подбор! Первым шел Билетер,
Вслед за ним – с полотенцами Банщик,
Барахольщик с багром, чтоб следить за добром,
И Козы Отставной Барабанщик.

Биллиардный Маэстро – отменный игрок —
Мог любого обчистить до нитки;
Но Банкир всю наличность убрал под замок,
Чтобы как-то уменьшить убытки.

Был меж ними Бобер, на уловки хитер,
По канве вышивал он прекрасно
И, по слухам, не раз их от гибели спас,
Но вот как – совершенно неясно.

Был там некто, забывший на суше свой зонт,
Сухари и отборный изюм,
Плащ, который был загодя отдан в ремонт,
И практически новый костюм.

Тридцать восемь тюков он на пристань привез,
И на каждом – свой номер и вес;
Но потом как-то выпустил этот вопрос
И уплыл в путешествие без.

Можно было б смириться с потерей плаща,
Уповая на семь сюртуков
И три пары штиблет; но, пропажу ища,
Он забыл даже, кто он таков.

Его звали: «Эй-там» или «Как-тебя-бишь»;
Отзываться он сразу привык
И на «Вот-тебе-на», и на «Вот-тебе-шиш»,
И на всякий внушительный крик.

Ну а тем, кто любил выражаться точней,
Он под кличкой иной был знаком,
В кругу самом близком он звался «огрызком»,
В широких кругах – «дохляком».

«И умом не Сократ, и лицом не Парис, —
Отзывался о нем Балабон. —
Но зато не боится он Снарков и крыс,
Крепок волей и духом силен!»

Он с гиенами шутки себе позволял,
Взглядом пробуя их укорить,
И однажды под лапу с медведем гулял,
Чтобы как-то его подбодрить.

Он как Булочник, в сущности, взят был на борт,
Но позднее признаньем потряс,
Что умеет он печь только Базельский торт,
Но запаса к нему не запас.

Их последний матрос, хоть и выглядел пнем,
Это был интересный пенек:
Он свихнулся на Снарке, и только на нем,
Чем вниманье к себе и привлек.

Это был Браконьер, но особых манер:
Убивать он умел лишь бобров,
Что и всплыло поздней, через несколько дней,
Вдалеке от родных берегов.