Алешка был проверенным бойцом и служил наравне со всеми. Солдаты всегда старались чем-то угостить, порадовать парнишку, пусть даже в мелочах – кто даст яблоко, кто маленькую трофейную шоколадку. Никто даже не хотел вспоминать, как он прибился к отряду возле одной из разрушенных деревушек. Оборванный, голодный. Отец его погиб при штурме «Линии Маннергейма» а мать и сестренку фашисты увезли в Германию на работы. Сам он чудом избежал подобной участи.
Дорогу до Мозыря сводная часть преодолела за сутки. Тридцать танков, с десяток ЗИСов, которые везли бойцов, припасы да две 37 миллиметровые зенитки. Не обошлось и без бомбежки. Шустрые «Штуки» спикировав, сожгли один БТ и размолотили пулеметами грузовик.
Стройников, закинув лопату в кузов, присел на поваленное дерево к товарищам и от нечего делать стал считать танки.
– Девять тридцатьчетверок, сорок второго года, десять Т-26, девять «БТшек»
– Да мы им шею своротим Колька! – выкрикнул старшина.– Семерых хлопцев схоронили, не считая танкистов, сгорели они заживо – в геенне огненной они уже побывали, каков их путь?
Николай встал, опершись руками о колени и почерпнув в руку снег, пошел к машинам. Он так и не смог оттереть кровь с тулупа.
Мозырь встретил их артиллерийской канонадой, по противнику утюжили полторы сотни разнокалиберных гаубиц. Наскоро позавтракав из полевой кухни часть, построилась в боевой порядок.
Они выдвигались так называемым «вторым эшелоном». Наступление шло уже не первый день. Часть была пополнена тремя сотнями новобранцев с Подмосковья, вооруженных в основном винтовками Мосина да парой «Максимов» и ДШК. Передовые части Первого Белорусского уже вышли на окраину Бобруйска, нацелившись на престольный град Белоруссии, тем самым окружив крупную группировку противника под Могилевом и Минском они встретились с побратимом – Третьим Белорусским фронтом. Противник наносил ожесточенные контр-удары. Используя тяжелые танки, Вермахт пытался сковать наступление русских войск. Несмотря на это через четыре дня наступления передовые танковые части соединились, замкнув фашистов в стальные клещи.
Взяв на борт танков, по пять – шесть человек сводный полк продолжал наступление, двигаясь через окопы и развороченные блиндажи противника. Шесть тридцатьчетверок остановившись, высадили десант и, заклокотав моторами, рванули догонять авангард.
– Мирошниченко, Стройников ко мне! – во все горло кричал взводный.
Где – то справа заработал МГ 42.
– Лечь всем! В снег упали! – командовал Беляков.
Он присев на колено достал бинокль. Возле него, по-кошачьи прыгнув в сторону, залег старшина. Стройников со Сметаниным тяжело дыша, подбежали к командиру и бросили на снег семнадцатикилограммовое ружье и боеприпасы к нему.
– Триста пятьдесят метров, правый фланг. Из разбитого дота бьет вражина!
– Вижу немца! – заряжал ружье Стройников. – Уложу, не вопрос.
– Ты Михась, как самый опытный проверь потом этот скворечник.
Старшина кивнул в ответ, заткнув за пояс несколько немецких «колотушек».
Сделав три выстрела зажигательными, Стройников вопросительно посмотрел на взводного. Тот, подозвав двух стрелков, махнул рукой в сторону огневой точки. Бойцы, примкнув штыки, перебежками выдвинулись вперед. Обползая развороченную пушку, Михась обходил дот с фланга. Метнув пару гранат, солдаты залезли в землянку. Через минуту Михась с бойцами волокли к позициям взвода до смерти перепуганного немца.
– И зачем вы притащили его сюда? – Негодовал взводный.
Михась, пожав плечами, схватил пленного за ворот и потащил к окопу. Почувствовав неладное, фашист заверещал как резаная свинья, упирался ногами, цеплялся за промерзшую землю длинными тонкими пальцами… Мирошниченко, сняв с немца магазины, толкнул его в окоп, выстрелив следом из МП 41.