— Буду краток, — тихо сообщил офицер. — Вы, ребята, конкретно засветились при штурме Клондайка. Слишком много людей знают, что именно вы разогнали кластер маршевыми двигателями, наплевав по ходу на ограничения базовой теории. Уверен, все заинтересованные стороны сделали соответствующие выводы и готовят пыточный столик. Настоящая, полная теория гравитационных преобразований Фридмана — бесценная добыча, ради нее и Клондайка не пожалеют. Извините, ребята, но вам надо исчезнуть. По крайней мере, капитан Михеев пришел именно к такому выводу. Он приготовил для вас комплекты новых документов, держите.
Офицер, ссутулившись, достал из нагрудного кармана вакуум — контейнер и передал старшине.
— Там все настоящее. Капитан Михеев как резидент трех секретных служб разных государств имеет право выдавать настоящие документы своим агентам под прикрытием, делал сам лично, в отчетности не проводил, маркеров секретных служб на них нет. Только вас хорошо знают на „Локи“, место службы придется менять. Распорядитесь шансом правильно.
Экипаж переглянулся.
— Побежденными мы бывали, — меланхолично заметил пилот. — Убитыми тоже. Предателями — нет. И не будем.
— Мы обещали не дезертировать, — твердо добавил старшина.
— Я ошибался, обвиняя вас в дезертирстве. Я…
— А, как пыточный столик замаячил, сразу дошло! — зло бросил стрелок.
— …я сильно испугался тогда за судьбу бунтовщиков, — неловко улыбнулся офицер. — Вот и хватался за любую возможность спасти доверившихся мне людей. Сейчас‑то понимаю, что должен был справляться сам. Вот, исправляю ошибку. Ребята, вы должны исчезнуть. Это приказ.
— Не, он что предлагает? — начал тихо закипать стрелок. — Сбежать, когда на Клондайк навалился весь космос, и жить где‑то спокойненько? Так, что ли?
— Я предлагаю убрать причину, по которой на Клондайк навалился весь космос! — рассердился офицер. — Валите отсюда немедленно! Потому что другой вариант — грохнуть вас на месте! Вместе с амазонками, которых вы втянули в свои секреты!
— Ты в наших делах тоже по самые уши, — лениво заметил пилот.
— И меня грохнуть! Иначе от нас не отстанут!
— От нас в любом случае не отстанут, — вздохнул старшина. — И дело не в только в полной теории гравитационных преобразований. Кэп, ты хоть понял сам, что сделал? Ничего ты не понял… Заложил основу новой силы, которая изменит мир, и хлопаешь тут невинно глазами… Сыны Даждь — бога для всего космоса такой раздражающий фактор, что Клондайк будут бить, пока не убьют всех, понял? А потом будут бить по обломкам, чтоб уничтожить даже память о произошедшем! Без нас сынам Даждь — бога точно конец!
— Я понял, — возразил офицер тихо. — Я давно понял, что без „тринадцатого“ нам конец. Потому и предлагаю вам… поменять место службы.
— Мы не „тринадцатый“! — поморщился старшина.
— А кто это знает? — улыбнулся офицер.
Экипаж снова переглянулся.
— Ну, мы подумаем, — неохотно протянул пилот.
— Кэп, если что, ты с нами, — предупредил стрелок. — И это даже не обсуждается!
— Я лидер мятежа, мне уходить некуда… — бледно улыбнулся офицер.
— На пыточный столик попадешь, запоешь по — другому, да поздно будет!
— … и незачем.
И офицер улыбнулся странной, какой‑то очень светлой и грустной улыбкой.
Последовало долгое молчание. Потом экипаж встал.
— В связи с открывшимися новыми обстоятельствами разрешите представиться, — сказал старшина.
Взлетели к пилоткам ладони.
— Борис Фролов. Сергей Ридный. Олег Демьяненко.
— А вместе — команда Фридман? — понимающе кивнул офицер. — Бессмертные, значит? Кто такой Ман?
— Да был один жучара, — неопределенно сказал стрелок.
— Всё? — осведомился офицер холодно. — Все секреты?
— А как же! — сказал стрелок с честным видом.
— Олег…
Стрелок мученически вздохнул и снова кинул ладонь к пилотке:
— Проект „Кроссинговер“, единственная удачная конфигурация. Теперь точно всё, товарищ младший лейтенант. Выпотрошили вы нас.
— Тройное скрещивание, параллельные переносы, убойный набор хромосом, супергениальность… понятно. Но как‑то ты, Олег, выглядишь безобидно, на вторых ролях… главный в команде, что ли?
Стрелок с видимым усилием кивнул головой. Ему явно было не по себе оглашать секретную информацию.
— А как так вышло, что теорию Фридмана никто не знает, кроме вас?
— Да был один жучара! — махнул рукой стрелок. — Такой… оборотистый. Его работа.