— Продавцов мы всегда сможем найти. Но вот где вы найдете таких покупателей?
Конрад взял кожаный мешочек осторожно, словно оттуда должна была выползти змея, чем несказанно повеселил эльфа, впрочем все же прикрывшего улыбающийся рот рукой. Распустил шнурок, раздвинул края кошелька и… Изумленно поднял взгляд на переговорщика.
— Что это?
— Мана. Та, что рождают эльфийские земли. Я слышал, она ценится среди магов любого толка.
Сгустки золотого огня, пульсирующие, словно сердца. Невесомые, бесплотные, но греющие руку даже сквозь толстую кожу кошелька.
— Они бесценны.
— О нет, — возразил остроухий. — Они-то как раз имеют цену, и я назвал ее тебе.
— Упырник?
— Да. Он самый.
Конрад недоверчиво хмыкнул:
— Что же мешает вам самим выбить людей из Амменира и собирать корешки, сколько вздумается?
— Не хотим прикасаться к смерти, — спокойно и очень серьезно ответил эльф. Так серьезно, что задавать вопросов больше не хотелось.
— Я не могу решить все один.
— Разумеется.
— Нужно будет отправить гонца.
— Я буду ждать. На этом же месте, седмицу спустя.
— А если я не успею принять решение?
— Это будет означать отказ, — белозубо улыбнулся эльф. — И вот тогда мы подумаем о том, чтобы самим прикоснуться к смерти.
Угроза прозвучала и была принята. Или добровольно и с какой-никакой, но выгодой, или насильно. Выбирай. Впрочем, выбирать-то и не из чего.
— Я приду.
Остроухий кивнул, снова закрывая лицо листвяной маской.
— А чтобы ты уж точно пришел, не побрезгуй, прими в дар. — Он протянул сквайру «шершня» и связку тетивы. — Стрелы сам подберешь, все равно моих на всю твою жизнь не хватит.
Конрад фыркнул, но эльф качнул головой:
— Она будет долгой, не сомневайся. Хотя бы потому, что ты знаешь имя предателя, подставившего тебя под выстрел моего лука.
— Предателя?
— Я заметил, что за той, первой встречей следили. И я догадывался, что ты как здешний хозяин будешь извещен. Но, как видно, тебе сказали не все, верно?
Значит, егерь знал, что Бетта собирается продать корешки именно эльфу. Знал и ничего о том не упомянул. Рассчитывать, что горбатый сквайр справится с остроухим, Тед не мог, стало быть… Ну да, Конрад должен был погибнуть. Зачем его смерть так понадобилась егерю? А впрочем, неважно. Важно другое. То, что сказал эльф.
— Ты мог не рассказывать мне об этом.
— Мог, — согласился остроухий.
— Почему тогда рассказал?
— Потому что вести дела лучше с честными людьми, — ответил эльф, исчезая среди деревьев.
Захрустели веточки с другой стороны поляны. Конрад обернулся и увидел Бетту, прижимавшую к себе злосчастный мешочек с упырником.
— Ваша м-м-милость…
Глаза женщины, пришедшей на встречу с покупателем, а столкнувшейся с обворованным хозяином, наполнились ужасом и тут же опустели, потому что даже последнему глупцу было ясно, что ждет вора, пойманного с поличным.
— Вздумала прогуляться, а, Бетта?
Она не кивнула, не сказала ни словечка, но взгляд отвести не смогла. И в этом взгляде Конрад увидел тень ожидания смерти.
— Диковато здесь для прогулок. Разве нет?
Вновь никакого ответа.
— Ты бы лучше другое место выбрала.
Женщина вновь ничем не показала, что расслышала слова «его милости», только пальцы, сжимающие мешочек, ослабляли и ослабляли свою хватку, пока упырник не упал на зеленый мох.
— Уходи отсюда. Совсем уходи.
Она не поверила собственным ушам.
— В-ваша…
— Забирай детей и уходи. Чтобы глаза мои больше тебя здесь не видели. И молчи обо всем, что было. Поняла? Если проговоришься… — Конрад многозначительно растянул зазвеневшую тетиву.
Бетта всхлипнула, поначалу, видимо, собираясь припасть к ногам милостивца, сохранившего ей жизнь, но, правильно оценив выражение взгляда сквайра, попятилась, кланяясь, а потом развернулась и бегом бросилась по тропинке прочь от того места, которое могло стать ее могилой.
Конрад прикусил губу. Надо было эту бабу прибить, конечно. Тело все равно никто не нашел бы, а на болотах вечно пропадают те неосмотрительные глупцы, что заходят туда без должной охраны. И не жалко дуру вовсе. Как можно жалеть того, кто хотел завести дела с эльфом? Были бы в Тарне инквизиторы, вот потеха пошла бы… Крестовый поход, в результате которого окрестные деревеньки поредели бы еще больше. Правда, мужчин бы вряд ли тронули, а вот женщин щадить не стали бы. Мигом доказали бы причастность к ведовству, и одна дорога — на костер. Но, разумеется, только через пыточную.