— Ты сейчас серьезно?! — спрашиваю, качая головой: — Считаешь, что за это я буду кланяться в ноги Высшим?! — голос повышается, а Тарик прищуривает свои ненатуральные глаза: — Ты думаешь, что все эти брошенные здесь в ссылке сейчас из-за этого шоу, что?! Примут вас?!
Он скрещивает руки на груди и вижу как сжимает челюсти.
— Я не могу отвечать за них, я лишь хочу помочь, — твердо заявляет, заставляя меня смеяться и с сарказмом кивать.
— Конечно, конечно! Какой благородный страж! Где же ты был раньше?! Сколько световых лет тебе понадобилось, чтобы додуматься до этого?! А?! — я уже в прямом смысле кричу, и даже замечаю боковым зрением, как вокруг нас собираются любопытные особи.
— Я бы на твоем месте подбирал выражения, — убийственно спокойно говорит он.
Шумно дышу несколькими вдохами и прикрываю глаза. Ну нет, я этого так не оставлю.
— Я тебе покажу ответ, — озвучиваю также твердо: — А ты в красках передашь его своему президенту, и всем причастным.
Он вздергивает бровь, и эта снисходительность только добавляет огня в мою и так разгоряченную кровь.
— Жди, воин! — бросаю напоследок с усмешкой: — Жди меня! — резко разворачиваюсь в противоположную сторону от купола и стремительно удаляюсь.
Очень скоро я вернусь и они узнают настоящую Айнею!
Глава 16. Тарик
Небольшой перерыв после вспышки эмоций позволил нам обоим перевести дыхание, но внутри всё ещё бурлила неразрешённая драма. Я остаюсь позади группы, и мои мысли крутятся вокруг одной только Айнеи. Её страсть, её неистовство — всё это одновременно раздражает и завораживает меня. Я вижу, как она, сжимая кулак и готовясь к очередному всплеску ярости, рыпается, словно хочет вонзить нож в кого-то или что-то. Но я знаю: если она сейчас наломает дров, последствия могут оказаться катастрофическими для всех нас.
Я приближаюсь к ней, не спеша, пытаясь найти слова, чтобы смягчить её пыл. Внутри меня что-то тянет её к себе, как магнит, и я сам не могу понять, откуда берётся это нежное чувство в сердце, столь чуждое моей суровой натуре.
— Айнея, — говорю тихо, почти шёпотом, — успокойся. Не стоит сражаться с каждым теневым врагом. Твои силы нужны нам для борьбы, а не для саморазрушения.
Её взгляд вспыхивает, как будто она не готова принять ни одной ласки. Она резко отстраняется, её лицо искажено гневом и упрямством, а голос звучит резко:
— Не лезь ко мне, Тарик! Я не нуждаюсь в твоих советах, и я точно знаю, как вести себя здесь!
Но даже в её резких словах я слышу отблески боли, скрытой за гордыней. В моей душе начинается тихая борьба: я хочу её защитить, хочу, чтобы она осознала, что я здесь, рядом, что могу помочь ей обрести равновесие. Но при этом гордость и строптивость Айнеи вызывают во мне смятение — я не привык к такому сопротивлению, к такому эмоциональному вихрю, который, казалось бы, способен расплавить даже сталь.
Я делаю шаг вперёд, приближаясь ещё ближе, и наши взгляды встречаются. Между нами воцаряется молчаливая тишина, в которой каждое слово кажется лишним, а каждое прикосновение — судьбоносным. На мгновение я замечаю, как её глаза, ранее пылавшие яростью, вдруг становятся прозрачными, будто за ними скрывается боль и страх, который она пытается подавить.
Я чувствую, как мои пальцы невольно тянутся к её руке, стремясь установить не только физический, но и душевный контакт. Она, сжимая нож в кулаке, будто бросает вызов, но в её взгляде я различаю и скрытую надежду на поддержку.
— Слушай, — говорю я, стараясь сохранить ровный и спокойный тон, — мне не важно, кто ты и как сильно ты хочешь доказать свою независимость. Но если ты продолжишь идти по этому пути, ты навлечёшь на себя лишь боль. Я не хочу видеть, как ты вредишь себе.
В красивых глазах мелькает борьба — она хочет доказать, что способна справиться сама, но одновременно я чувствую тихий зов о помощи. С напряжением, которое витает в воздухе, она делает резкий выпад. В этот момент я успеваю схватить её запястье, и мои сильные пальцы нежно, почти неумолимо обхватывают её руку. Эта неожиданная близость вызывает у неё краткую дрожь, и на миг в глазах напротив мелькает смущение, будто девчонка осознаёт, что не может оставаться столь неуязвимой.
— Айнея, — говорю я тихо, — я знаю, что тебе больно. Мы все не без ошибок, и каждый из нас несёт на себе груз прошлого. Но вместе мы сильнее, чем поодиночке. Давай попробуем найти другой путь, без разрушений и саморазрушения.
Её губы дрожат, и на мгновение кажется, что она готова опустить защитную броню. Однако через несколько секунд её взгляд вновь затвердевает, и она отстраняется, отстраняя не только своё тело, но и свою душу. В её движении читается внутренняя борьба: желание быть независимой перемешивается с осознанием, что одиночество приносит лишь боль.