И самое увлекательное, что президент ни черта не будет знать, пока я не буду уверен в том, что с девушкой все хорошо. И что, он не сделал ничего, чтобы превратить ее в безвольную куклу.
Одна лишь мысль, что Ренар может взять и стереть ее меня выводит из себя и заставляет светиться все тело под моим камуфляжем. Это сделает из нее рабыню Ренара, которая не будет иметь ни своего мнения, ни желаний, ни истории. Ни черта не будет за ее спиной. Она забудет даже брата, которого так отчаянно любит и хочет спасти.
Именно поэтому, сегодня в ночь мы разгромим этот чертов шаттл к чертовой матери, а дальше отправимся на транспорте воинов на Галею. У меня нет времени ждать. Я должен спасти ее брата и должен спасти ее.
Глава 44. Ренар
Это тело идеально. И дело не в пропорциях — совершенно нет. Оно просто магнетическим образом притягивает меня к себе. Я буквально не могу отвести взгляд от него, рассматривая каждую черточку земляночки.
Я не должен и долю испытывать от того, что чувствую сейчас, но и запретить себе я тоже не могу. Если отец узнает, что я здесь вытворяю, то я буду изгнан на Тартессу в тот же день…
Иметь связь с землянкой непозволительно — они грязные, недостойные. Но кто знал, что такие красивые и манящие.
Айнея лежит передо мной абсолютно ногая, её ресницы трепещут, а взгляд затуманен. Дурею от мысли, что это она — своим телом и мыслями — полностью в моей власти, что я могу делать всё, что хочу, с этой девчонкой.
А я хочу гораздо больше, чем просто физическая близость. Я хочу завладеть её душой. А это невозможно, потому что она презирает меня. Да, она хочет меня как мужчину, но делает это из чувства долга… Или, мать его, ещё чего-то. Но не из истинного желания женщины быть рядом с мужчиной.
Мои чувства меня пугают и настораживают. Но и противиться им я не могу. И не хочу.
— Тебе страшно, землянка?
Мои пальцы полностью погружаются в её горячее и влажное лоно, я двигаю ими довольно медленно, но очень чувственно. Словно вся власть сейчас в моей руке.
Она сжимает своими руками тонкую простыню, её спина в пояснице выгибается дугой. Ей нравится… И я схожу с ума.
— Ответь мне, Айнея.
Приказ.
— Нет… Не страшно, господин Президент.
Я наклоняюсь к её лицу, вдыхаю аромат какой-то спелой ягоды вперемешку с её естественным запахом. Дед рассказывал, что земляне потеют — и от того воняют. Но эта женщина пахнет безупречно, самым сладким на свете ароматом, который я только мог чувствовать.
Слизываю солоноватую каплю у её виска, язык дрожит от жадности, пальцы не останавливаются, продолжая ласкать её с неослабевающей одержимостью.
— Я хочу слышать, как ты стонешь моё имя. Я — Ренар. Айнея. Повтори.
— Да, господин…
Но я не даю ей договорить — резко меняю угол, двигаюсь глубже, чувствую, как она сжимается.
— Ай! Ах! Господи…
— Никаких господинов. Скажи моё имя. Только моё.
— Да… Ренар… Ты… Ренар…
Улыбка медленно растекается по моему лицу — смесь триумфа и безумия. Мне нужен её крик, её голос, искажённый страстью, чтобы он звучал во мне, эхом бил по стенкам моей души. Это не мания величия. Это — необходимость. Я хочу быть всем для неё. Центром её Вселенной. Её началом и концом.
— Сейчас будет больно. Несколько секунд. Ты знаешь.
Я опускаюсь ниже, между её дрожащих бёдер, вжимаюсь в хрупкую талию, как будто боюсь, что она исчезнет. Чёрные волосы — тёмный водопад — раскинулись на белой простыне.
Сжимаю прядь в кулаке, волосы скользят между пальцев, оставляя ощущение шёлка и власти. На её животе — отпечатки моих рук, как клеймо.
— Ты не можешь знать, — её голос дрожит. — Я… первая у тебя. Земная.
— Нет, моя девочка. Ты неземная.
Ты — чудо. Больное, прекрасное чудо.
Я не могу убить тебя. Не могу отпустить. Я хочу забрать тебя себе, навсегда, спрятать от мира. Чтоб никто… ни один взгляд… никто не коснулся тебя.
Что-то внутри меня разрывается — глухой, сдавленный удар, сердце или что-то ещё, живое, дикое. Как будто что-то проснулось и не даёт покоя.
Я вхожу в неё резко. Первый толчок — грубый, отчаянный. Айнея вскрикивает, съёживается, но я замираю в ней, глажу её лицо, шепчу бессмысленные, тёплые, отчаянные слова — слова, которых не знал раньше.
— Потерпи… ещё немного…
Я умоляю её глазами, губами, руками. А в голове гудит эйфория, как безумие. Так не бывает. Так не должно быть. Но это случается. Сейчас. С ней.
— Нет… Я не хочу… — она шепчет, слёзы текут по лицу, каждую я ловлю губами, будто это моя вина. И целую её. Всю. До последнего дрожащего вздоха. До последнего остатка боли.