- Акутагава! – Юки попытался было продолжить, но юноша отрицательно покачал головой:
- Не здесь, Юки. Я не могу доставить папочке удовольствие и пополнить его коллекцию домашнего порно. Так что остановимся на этом.
- Так за нами следят? – невольно удивился Юки и окинул спальню подозрительным взглядом.
- Здесь всюду скрытые камеры. Папочка любит за мной наблюдать. Поэтому, мы с тобой сегодня же утром уезжаем, – добавил Акутагава. – У меня есть отличная идея. Морской круиз.
>>> Шесть недель спустя.
- К этим берегам через несколько дней после цунами выбросило остатки их катера, – Юки, опершись на перила яхты, смотрел в желтоватую воду близ небольшого острова, покрытого тропической растительностью. – Папу и маму так и не нашли… Нашли другого ученого – геолога, кажется, и штурмана, который водил катер. Вот и вся история.
Акутагава, одетый в легкий светлый джемпер и джинсы, разглядывал остров сквозь стекла солнцезащитных очков и курил. Он ничего не говорил – ни слов сочувствия, ни что-либо другое – но его молчания, просто его присутствия, хватало Юки вполне. Он был благодарен Акутагаве за то, что тот позволил Юки осуществить свое сентиментальное желание – побывать на месте гибели родителей.
В общем-то, никто не знал, где именно волна-цунами, вызванная подводным землетрясением, настигла катер с учеными. Известен был лишь маленький островок неподалеку от Суматры, на песчаном пляже которого нашли обломки и два трупа. Этот островок запечатлелся в памяти Юки как родительская могила, место, с которым связаны скорбные воспоминания… Когда Юки жил с бабушкой, то не было и речи о том, чтобы отправиться к этому месту, чтобы отдать дань умершим, но он решил для себя, что когда-нибудь все же приплывет сюда. И это действительно произошло – намного раньше, чем сам Юки ожидал! Яхта Акутагавы привезла его сюда.
- Они не желали себе другой жизни, кроме той, что сами себе избрали, – Юки повернулся к своему спутнику, и задумчиво вздохнул: – Я думаю, даже если бы они и знали, к чему это в конце-концов приведет, они бы все равно продолжили работу. Это было дело всей их жизни. И они были счастливы.
Юки не хотелось плакать, нет. Даже горести почти не осталось – напротив, побывав здесь, Юки словно очистил потаенные уголки своего сердца и ему стало легче. Он вспомнил, что было так важно для родителей – и понял, что ему давно пора отпустить фантомы родителей. Они ведь были так счастливы!… Они и сейчас, наверное, счастливы – только не здесь, а в другом, лучшем мире…
Юки постоял еще немного, мысленно прощаясь с родителями. Потом обратился к Акутагаве:
- Мне достаточно. Давай уплывем отсюда.
Акутагава махнул рукой штурману на капитанском мостике. Яхта медленно развернула свой горделивый нос, удаляясь от островка. Юки смотрел назад, пока тот не превратился в точку на горизонте, а потом и вовсе исчез.
- И куда мы сейчас? – спросил он после долгой паузы.
- Зайдем в порт Белаван на дозаправку, пополним запасы – и снова в путь, – усмехнулся Акутагава.
- Тебе повезло, что у меня нет морской болезни, иначе тебе не было бы так приятно со мной путешествовать, – Юки, улыбнувшись, протянул руку и снял с лица Акутагавы очки. Ему не нравилось, что он прячет свои глаза.
- Тебе повезло, что здесь нет Моби-дика, и я не Ахав, – пошутил в ответ Акутагава, щуря кошачьи глаза. Яхту качнуло и он как бы ненароком прижался к Юки. Тот легонько вздрогнул от удовольствия и успел прикоснуться к его груди, прежде чем Акутагава отстранился.
Они не прикасались друг к другу на глазах у людей, даже у тех, кто все равно никогда и никому бы не рассказали о том, что видели. Только запершись в каюте, они давали волю рукам и губам, прикасаясь друг к другу так, как хотели. Эти шесть недель, проведенные на борту плавающего судна, были настоящим блаженством, раем…
Юки был счастлив! Когда родители были живы, он путешествовал с ними из одного конца мира в другой – и любил такую бродяжную жизнь. Он чувствовал себя по-настоящему живым сейчас, снова куда-то двигаясь, не находясь на одном месте – видя перед собой новые уголки Земли и бесконечные горизонты. И рядом был Акутагава… Здесь, на этой большой яхте экстра-класса, немного напоминающей плавучую усадьбу, Юки отпраздновал свое шестнадцатилетние – он встретил новый год своей жизни в объятиях того, кого безумно любил. Того, кто наполнил собою жизнь Юки, и подарил ощущение бесконечного счастья… Такого счастья, что иногда Юки казалось, что всё, что происходит с ним – то всего лишь прекрасный сон, которому нет места в обычной реальности!...
- Обед готов! – пролетел по яхте из конца в конец зычный голос китаянки Фынцзу. Она отправилась в морское путешествие, хотя не переставала твердить, что смертельно боится воды. Тут же, в числе телохранителей, был и Ботаник – Тэкесима же до сих пор проходил реабилитацию в больнице, оправляясь от ран.
- Пойдем после обеда в каюту? – спросил Акутагава многозначительно.
- Да, – шепнул Юки в ответ.
- Обед готов! – повторила Фынцзу еще громче прежнего. – Едрёны-макароны, где эти мальчишки?!
Юки и Акутагава спустились в кают-компанию, где экономка уже накрыла им стол. Пока они ели, яхта вошла в порт и пришвартовалась. На верхней палубе стали раздаваться многочисленные шаги – заранее приготовленные припасы спускали в трюм, топливные баки наполнялись.
Акутагава съев только половину, отодвинул тарелку и, закинув ногу на стул, беспечно закурил. Фынцзу посмотрела на него рассержено:
- Невоспитанный засранец, – проворчала она. – Ладно, можешь не есть. Но вот, что я скажу: Юки никуда отсюда не выйдет, пока не съест все, что лежит у него в тарелке и десерт тоже!
- Госпожа Фынцзу… – простонал Юки.
- Никаких тебе! Думаете поклевать с тарелки чуток и уйти? Нет, сяо-Акутагава, придется тебе подождать Юки, пока он всё не съест! – злорадно сказала китаянка и вышла на кухню.
- Любит она тебя, Юки, – нахально ухмыльнулся Акутагава, выпуская сигаретный дым в потолок.
- Это всё из-за тебя! Теперь я должен давиться этой едой…
В дверях появилась бледная Фынцзу, она держала в дрожащих руках большую коробку из-под торта. Кивнув на неё, она сказала только:
- Я не заказывала этого, она просто появилась на кухне. Там твое имя, сяо-Акутагава… И я открыла её… Там такое… Это отвратительно!
Акутагава стал серьезным и быстро поднялся. Велев Фынцзу поставить ношу на стол, он посмотрел на записку, прикрепленную сверху: «Для Акутагавы», затем открыл коробку. Юки резко и со крипом отодвинул стул, испытывая непроизвольные рвотные позывы.
В коробке лежала отрезанная мужская голова. Уже черная, с распухшим ртом и провалившимися глазницами, в которых жизнерадостно копошились опарыши. Фынцзу, прикрыв рот, отвернулась, выдавила что-то вроде:
- Ужас какой!
Акутагава несколько секунд молча изучал мертвое лицо. Потом поднял взгляд:
- Значит, он здесь.
- Кто? – спросил Юки.
- Ив. Это голова Мидзогучи.
Юки окаменел, сжав кулаки. В этот момент со стороны кухни послышался тихий смех. Оттуда появилась фигура, закутанная в хиджаб – и внешне всем бы походящая на мусульманскую женщину, каких было много в исламской Суматре, кабы не высокий рост.
- Кажется, у блюда истёк срок годности. Как неприятно, не так ли? – осведомился до боли знакомый голос. – Простите, голова слегка протухла, пока я таскался с нею за вами по всему свету.
Ив снял с головы черную повязку и сверкнул зубами в улыбке:
- Обожаю эти эффектные появления, – в его руках щелкнул складной нож: – Так кто будет первый кусок от этого заботливо приготовленного мною блюда?
К О Н Е Ц