Степан предъявил миловидной проводнице оба билета, та поначалу изумилась и взглянула на него вопросительно, но, увидев на нем элегантный плащ, хороший костюм, дорогой кожаный «дипломат» в руке, все поняла. Он прошел в свое купе и, бросив чемоданчик под полку, уставился в окно.
В ярких огнях, точно отполированный, блестел перрон, на котором недавно выпавший снег превратился в лужи. Грузчики толкали тележки, груженные чемоданами и сумками. На светящемся квадратном циферблате минутная стрелка дернулась вперед, приблизив время отправления. На соседнем пути стоял поезд в Архангельск. У дверей восьмого вагона толклись трое: две девицы и парень. Одна тесно прильнула к нему, другая чуть в сторонке весело о чем-то рассказывает, раскачиваясь взад-вперед. Вдруг поезд едва заметно дернулся, девчонка-рассказчица прыгнула парню на шею, чмокнула в щеку, потом обе отскочили назад, и парень нырнул в вагон.
Сержант откинулся к мягкой стенке и закрыл глаза. Вспомнив, что забыл отчитаться о проделанной работе, вынул сотовый телефон и набрал длинный номер. Через несколько секунд в ухе послышался властный басок Россетти. Степан вежливо поприветствовал заказчика и сказал, что оставшуюся сумму контракта можно пересылать на его счет в женевском банке. И сразу нажал кнопку отбоя.
«Красная стрела» наконец тронулась. Сержант, несмотря на внешнее спокойствие, был как выжатый лимон. Нет, все-таки заснуть удастся сразу. В купе, постучав, вошла миловидная проводница. Сержант отдал ей билеты. Проводница даже не спросила, почему он едет в купе один, взяла деньги за два комплекта постельного белья и ушла. Сержант сразу заперся, разделся и лег. Но странное дело: как только его тело приняло горизонтальное положение, сон сразу пропал. Колеса мерно стучали, купе освещалось пляшущими ночными огнями города, изредка озарялось желтым мгновенным светом проносящегося мимо фонаря, и Сержант невольно начал думать, как он поступит теперь со стариком Россетти. Тут опять пошла игра «кто кого». Если он не убьет старика, тот рано или поздно подошлет к нему своих убийц. В любом случае итальяшка так просто от него не отстанет — будет преследовать его по пятам, охотиться по всему миру. Не успокоится, пока его головорез не доложит, что господин Долан-Юрьев убит…
Глава 31
В Петербург приехали вовремя. Утро было сырое, серое, мелко сорил дождик. И все здесь казалось каким-то более серым и тусклым, чем в столице. Да и грязи побольше. Сержант вышел на привокзальную площадь. Недалеко от стоянки такси унылый парень торговал газетами и журналами. Отсчитывая сдачу, он улыбался покупателям, но улыбка выходила хитрой и подловатой одновременно. Сержант подошел к лотку, выбрал три местные газеты и протянул деньги. Не дожидаясь сдачи, повернулся, чтобы уйти, и в последний момент увидел в грязно-серых глазах парня радостный блеск: мол, надул глупого лоха-приезжего.
Сержант ощущал тяжесть в ногах, веки слипались. За ночь, хоть и хорошо спал, полноценно отдохнуть так и не сумел. Захотелось где-нибудь присесть, а лучше — прилечь. Газеты он сунул в «дипломат», думая прочитать в спокойной обстановке. Все равно он приблизительно знал, что там написано, а сейчас вновь возвращаться ко вчерашнему не хотелось.
Недалеко от него остановился забрызганный грязью дряхлый «мерседес» и, долго не раздумывая, Сержант сначала назвал цену, а потом попросил отвезти его в гостиницу «Москва». В гостинице он предъявил паспорт гражданина Швейцарии Клода Тернье, в котором «забыл» пятидесятидолларовую бумажку, так что номер для него нашелся сразу, а купюра затерялась где-то в бумагах дежурного администратора. «Все как обычно в России, — лениво усмехнулся про себя Сержант, — сервис у нас и тот из-под полы, подпольный сервис». И подумал, что до сих пор, столько лет прожив за границей, продолжает считать Россию своим домом. Забавно…
Он поднялся к себе в номер. Послонялся по комнате, зашел в ванную, потом сел на широкую, застеленную плотным узорчатым покрывалом кровать и, медленно заломив руки, в блаженной усталости опрокинулся на постель. На потолке кое-где обсыпалась штукатурка, по матовому плафону бра медленно ползла черная жирная муха, непонятно каким образом дожившая до декабрьских холодов. Он вспомнил о купленных на вокзале газетах, достал их из «дипломата» и вновь прилег.
Он сразу нашел то, что искал. На первой странице «Московского курьера» сообщалось о том, что накануне вечером в Москве убит известный ученый-экономист Владислав Геннадьевич Щербатов. Сержант усмехнулся, смял газету и стал наблюдать, как сонная муха нарезывает круги на стене. Зевнул со странным ощущением скуки — точно долгое время стремился к чему-то важному, а вот теперь, свершив это важное, не знает, что делать дальше, как жить и чем жить. Лениво взял другую газету, развернул на середине и сразу наткнулся на анекдот: «Мир катится к черту. Так ему, черту, и надо!» Закрыл глаза. Рука с газетой упала на кровать. Сквозь дрему он слышал за окнами шум улицы. Под щекой захрустела газетная страница, он перевалился на другой бок, и между тонущих в сером небе высотных домов возникли вереницы мечущихся машин, и какие-то вопящие люди посыпались на тротуары, исчезая в подъездах и подворотнях…