Зацепив тросик за кирпичную вентиляционную трубу, опутываю себя шлейкой из широких кожаных ремней. Подергав несколько раз трос у основания, пристегиваю карабины с тормозными зажимами. Разматываю трос на нужную длину. Навинтив на "глок" глушитель, вешаю пистолет, на специальной кожаной петле, на шею.
Передернув затвор, снимаю с предохранителя...
Медленно подхожу к краю крыши, наблюдая за окнами в доме напротив и в остальных ответвлениях двора...
Еще раз в бинокль внимательно изучаю окна напротив. Все в порядке никто за мной не наблюдает. Народ, похоже, уже крепко спит. Лишь в пяти-шести окнах горит свет. Убрав бинокль, начинаю спуск. Повиснув на тросе, начинаю двигаться вниз, и в четыре интервала, скачками, отталкиваясь ногами от стены, добираюсь до окна козыревской квартиры. Заглядываю внутрь, чуть высунувшись из-за стены.
Козырев и два его гостя все так же заняты беседой. Кроме них, в гостиной больше никого нет.
Внизу возле дома народ отсутствует, и охранников среди припаркованных во дворе машин не видно.
Резко оттолкнувшись от стены, влетаю через открытое окно в квартиру. Карлсон, бля, к вам, малыши, с подарками... Резко освободившись от шлеек, захожу сбоку, держа на прицеле всех троих.
Три пары изумленно-испуганных глаз впились в направленный на них срез глушителя.
- Добрый вечер, Валерий Константинович! - приветствую мафиози почти добродушно. - Проходил тут, случайно, мимо и дай, думаю, загляну на огонек.
Вряд ли кто-то из них сейчас в состоянии оценить мою шутку. Но, собственно, у нас тут не КВН и я - не Задорнов, поэтому "ближе к телу", - как говаривал незабвенный Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей, чей папа вряд ли когда-то был турецкоподданным, а у меня уж точно в родственниках Карлсоны не значились.
- Герасим? - растерянно произносит Козырев.
Два пухлячка с тройными подбородками, вцепившись в валики кресел, напряглись так, что впору предположить, будто они страдают запором.
- Убедительная просьба, господа, не осложнять ваше и без того незавидное положение какими бы то ни было недомолвками или прямым увиливанием от вопросов, которые я вам сейчас буду задавать, - объявляю я им.
Это у меня вроде что-то из области умных вступительных речей, какие и положено говорить в обществе столь солидных дяденек. Присаживаюсь на стул, сработанный, наверное, еще в восемнадцатом веке.
- Присаживайтесь и вы, Валерий Константинович. Не отсвечивайте. В ногах, сами знаете, правды нет, - приказываю мафиози, персонально для него поводя стволом "глока" в направлении пустого кресла.
Козырев не возражает и садится, не сводя с меня глаз.
- Сколько еще человек находится в квартире? - спрашиваю у него.
- Только мы, - отвечает он.
По его глазам вижу, что никогда он так не жалел об отсутствии охраны, как в этот момент. Значит, не врет.
- Хорошо. Какой вопрос стоял на повестке дня, пардон ночи, до моего появления? - интересуюсь у всей святой троицы сразу.
Один из толстяков прокашливается и робко начинает:
- Позвольте спросить... Покачиваю глушителем пистолета.
- Нет-нет, уважаемый,- перебиваю его, - вопросы здесь задавать буду только я. И повторяю, в ваших интересах, жизненных, можно без преувеличения сказать, интересах, отвечать на них правдиво и как можно подробнее, - поясняю свою позицию к их сходняку. - При интересных ответах относительно регламента можете не беспокоиться. Если не ошибаюсь, господа депутаты, вы от московского у нас округа?
Общительный толстяк согласно кивает. Значит, они действительно из Москвы...
- Назовите себя! - требую от него.
- Полозков Юрий Матвеевич, юрист. Приехал из Москвы к своему знакомому, - представляется он.
Киваю доброжелательно. Кажется, он готов к диалогу.
- А вы - кто у нас будете? - обращаюсь ко второму.
Тот сидит насупившись и отвечать, по всей видимости, не собирается. Козырев и Полозков смотрят на него выжидательно.
- Ты не должен отвечать на вопросы этого ублюдка! - вдруг взрывается второй толстяк, выговаривая юристу злым писклявым голоском педераста со стажем.
Мне сразу становится скучно. Полозков, вероятно, его адвокат. Вот он мне и поможет.
- Юрий Матвеевич! - любезно обращаюсь к Полозкову. - Поясните же мне сделайте такое одолжение - кто ваш клиент и с чем его едят, такого сердитого?
- Я запрещаю вам! - срывается снова на крик второй толстяк, гневно поворачиваясь к Полозкову.
Тот удивленно пожимает плечами:
- Вы что, не понимаете, что мы сейчас не в той ситуации?!
Упрямец снова его перебивает:
- Еще слово - и ты об этом пожалеешь! - угрожает он юристу.
- Мой шеф, - не обращая внимания на его вопли, объясняет мне Полозков. - Президент компании "Баверс". Очень влиятельная фигура в определенных кругах.
Плевать мне на его фигуру, тем более что таковой у президента компании не имеется.
- Я превращу тебя в дерьмо, ублюдок! - кричит на адвоката толстый и поворачивает свое пунцовое от ярости лицо ко мне: - А ты...
Не даю ему доорать... "Глок" чихает, как простуженный, и голова толстяка взрывается мокрыми брызгами в затылочной части. Жалко терять время на выслушивание оскорблений. У дальней стены гостиной от удара пули, пробившей голову толстяка насквозь, раскололся цветочный горшок, и какое-то пышное растение вместе с землей вываливается на яркий ковер. Гринпис меня бы растерзал. Козырев брезгливо морщится, глядя на обмякшее тело.
Внезапную кончину своего собеседника он принимает спокойно.
- Я предупреждал, - говорю тихо, но меня слышат. - Итак, один депутат выбыл из прений. Давайте продолжим. Подведем, что ли, некоторые итоги. - Юрист с громкими позывами своего желудка, зажав рукой рот, лезет под стол. Я ему не препятствую, пусть переболеет.
Сидим с Козыревым молча, наблюдая за тем, как Полозков облевывает ковер и все пространство возле круглого столика.
Наконец он, в изнеможении прикрыв глаза, достает платок и приводит себя в порядок.
Сочувствую, но А ЛЯ ГЕР, КОМ А ЛЯ ГЕР - на войне, как на войне, а война началась. Люди толстяка, которого я только что грохнул, вчера пытались грохнуть меня. Несколько часов назад киллеры Козырева имели также все виды на мое бренное тело. В общем, ребята всячески старались, чтобы древнее изречение "помни о смерти" крепко засело у меня в голове. Я об этом помню ежеминутно, поэтому и банкую в подобных случаях.