Эти звери в образе человека, давно уже изменившие луку, неразлучному орудию их предков, в пользу винчестеров и кольтов, собирались сегодня вспомнить старое искусство и показать, что и они умеют метать стрелы.
Они не собирались, конечно, убить англичанина своими стрелами, поэтому предусмотрительно заменили стальные наконечники колючками какого-то кустарника. Таким образом, стрелы могли причинять лишь более или менее глубокие уколы, но отнюдь не смертельные раны.
Наблюдать за этой варварской стрельбой в живую цель собралась большая толпа воинов, заседавших на корточках и оживленно болтавших. Присутствовал тут же Красное Облако, который по-прежнему казался углубленным в раскуривание вечно дымящегося калюмета. Лежавшая рядом с ним на шкуре бизона Миннегага равнодушно ела какие-то фрукты, лишь время от времени недобрыми глазами поглядывая на привязанного к столбу пыток белого.
Видя угрожающие приготовления стрелков из лука, лорд Вильмор бесновался и кричал диким голосом, но это доставляло только удовольствие кровожадным дикарям.
Вот послышался характерный свист летящей стрелы, и следом за ним яростный вопль англичанина: стрела угодила в его грудь, почти в самый центр начертанных метисом кругов, и впилась в мускулы, нанеся пустую, совершенно не опасную, но, конечно, болезненную рану.
– Негодяи! Звери! Янки правы, истребляя вас, как гадюк! Да сгиньте вы все до последнего человека! – кричал Вильмор, содрогаясь всем телом.
Снова свист, снова яростный вопль боли – новая стрела впивается в тело несчастного. И снова, и снова…
Казалось, этой пытке не будет конца, но неожиданно Миннегага подала знак, и стрельба прекратилась. Сэнди Гук с неизменной фляжкой джина приблизился к англичанину. Тот встретил его неистовыми ругательствами и проклятиями. Метис хладнокровно выждал, пока у англичанина не перехватило дух, и тогда сказал:
– Послушайте, милорд. Клянусь моей честью – пусть это будет честь бандита, – что я вовсе не желаю вам зла. Я сделаю все, что от меня зависит, лишь бы спасти вас от смерти. Ей-богу, вы ничего себе парень, и как-никак, в сущности, в моих жилах гораздо больше крови белой расы, чем индейской. Я чувствую себя солидарным с вами.
– Чего хочешь ты, разбойник, от меня?!
– Не упрямьтесь и расскажите Миннегаге, куда девался ваш конвой. Индианка рвет и мечет, потому что от нее ускользнул ее злейший враг, индейский агент, Джон, за голову которого она заплатила бы на вес золота.
– Но я не знаю ничего!
– Ой, говорю вам, не упрямьтесь! Серьезно. Вы думаете, что вы уже подверглись пытке? Но это грубая ошибка. На самом деле то, что вы испытали, это только цветочки. А ягодки будут еще впереди. В вас постреляют еще с четверть часика, потом примутся загонять под ваши ногти заостренные кусочки дерева. Вытерпите вы это – индейцы обвяжут каждый ваш палец в отдельности насыщенным серой трутом и потом подожгут его. Кончится это, вас разложат на земле и на вашей груди разведут костер. Я не знаю, собственно говоря, чем это поджаривание закончится. Но, во всяком случае, если вы и выживете, то дышать вам придется уже не легкими, которые будут совершенно испорчены, а жабрами.
– А еще что придумаете вы для моего мучения, звери?
– О, после этого сама Миннегага займется приведением в порядок вашей прически. Из нее вышел бы прекрасный парикмахер, как из меня – настоящий художник. Конечно, работать она будет не с ножницами. То есть, милорд, Миннегага в мгновение ока избавит вас навсегда от забот о прическе, содрав ваш скальп. Уверяю вас, она большая мастерица по этой части и притом большая любительница скальпировать именно белых. Что делать? Каждый развлекается, как умеет. Вы любите охотиться за бизонами, я когда-то не без успеха очищал карманы неосторожных путешественников. И вы, и я, мы оба – любители бокса. А маленькая индианка всему на свете предпочитает пополнять свою коллекцию скальпов новыми экземплярами… Я от одного миссионера слышал, как язычники, должно быть, из итальянцев, истязали Иисуса. Но вам придется вытерпеть еще больше. Не будьте же упрямцем, развязывайте язык, покуда еще не поздно. Тем более, говоря между нами, это пустой каприз женщины. Если вы и скажете, куда направились трапперы, то этим вы им ничуть не повредите: с того времени, как они вас покинули, прошло немало часов, беглецы давно могли затеряться в беспредельном просторе прерии и, конечно, десять раз успели изменить направление, потому что в степи бушевал пожар, изгладивший все их следы. Сомневаюсь, чтобы они уцелели в этом пекле. Им вы не поможете, а отказом сказать пару слов ставите на карту собственную жизнь, которая и без того висит на волоске.