Драгоценные секунды были потеряны. Штырь уже ушел вперед. Его толстое заднее колесо в клубах вонючего сизого дыма выплевывало гравий прямо мне в лицо. Мелкие камни больно ударили по щекам. Он обернулся, оскал был виден даже в полумраке, и насмешливо показал мне кулак.
Ярость вспыхнула и тут же погасла, сменившись холодным расчетом.
В ушах прозвенел голос Лисы: «Плавно! Газ прибавляешь осторожно!»
Я проигнорировал его, заставив себя выдохнуть. Сбросил газ, поймал ритм двигателя. Теперь плавно. Мягко, но быстро. Передача щелкнула. Вторая. Третья. Мотор взвыл уже по-другому — не истерично, а мощно, и байк, повинуясь, рванулся вперед, пожирая разбитый асфальт. Я вспомнил второе правило: «Прижимайся к баку!»
Я наклонился так низко, что, казалось, слился с машиной. Ветер, до этого рвавший мою куртку, теперь со свистом проносился над шлемом. Мир сузился до двух точек: далекого желтого фонаря и удаляющейся спины Штыря.
Я медленно, но верно нагонял его. Вибрация мотоцикла превратилась в единый гул. Вот я уже вижу его бок, потом плечо, шлем. Мой стритфайтер, словно хищник, поравнялся с ним. Я мельком увидел ярость в глазах противника. Он не ожидал, что новичок так быстро придет в себя. Попытался вильнуть, прижать меня к краю трассы, к грудам строительного мусора. Я резко ушел в сторону. Металл чиркнул о металл, по рукам пробежал неприятный вибрирующий разряд, но я удержал байк.
Фонарный столб. Он приближался с пугающей скоростью. Тормозить.
Я выжал сцепление, с силой давя на оба тормоза. Заднее колесо взвизгнуло, блокируясь, и байк пошел юзом. Меня едва не унесло через руль, но я, балансируя всем телом, заложил крутой, почти невозможный разворот на грани падения. Штырь на своем тяжелом, неповоротливом боббере был вынужден заходить по широкой дуге. Он потратил на разворот на целую секунду больше. Это было мое преимущество.
Теперь мы летели назад. Я выжимал из мотоцикла все. Ветер уже не просто бил, он ревел в ушах. Земля под колесами превратилась в размытую серую полосу. Я видел только финиш — две горящие бочки и силуэт Лисы между ними. Штырь был позади, но я спиной чувствовал рев его мотора. Он не сдавался. Я вцепился в руль так, что побелели костяшки, мир сузился до этой огненной точки впереди.
Финишная черта. Я пронесся сквозь нее и резко нажал на тормоза. Байк снова пошел юзом, но я удержался. Штырь пролетел мимо, отстав буквально на полкорпуса.
Но победа есть победа.
Я заглушил мотор. Оглушительный рев сменился мертвой тишиной. И только тогда я понял, что не слышу ничего, кроме стука собственного сердца в ушах и шума крови. Адреналин отхлынул, оставляя после себя дикую слабость. Руки дрожали так, что я едва мог разжать пальцы на рукоятках.
С трудом слез с мотоцикла. Ноги были ватными. Ко мне подошел Дым. Он вытирал руки грязной тряпкой и улыбался.
— Ну что, парень? Ты меня удивил. Я думал, зассышь или размотаешься.
— Я же говорил, что шарю, — ответил с кривой ухмылкой, чувствуя, как по телу разливается волна чистой, незамутненной гордости.
В этот момент к нам подошла Лиса. Все напряжение сошло с ее лица, и она слегка, но искренне улыбалась.
— Ты молодец, — сказала она. — Я в тебя верила.
— Спасибо, — выдохнул я. — Без твоих советов я бы точно не справился. Эта штука чуть не вырвалась из-под меня.
— Да ладно. — Она отмахнулась, но я видел в ее глазах гордость. — Главное, что ты сам справился.
— Ну что, победитель, — прервал нас Дым, хлопая меня по плечу так, что я едва устоял на ватных ногах. — Пойдем в ангар. Обсудим твой приз.
Мы зашли обратно в его святилище, где пахло маслом, бензином и раскаленным металлом.
— Так вот что я хотел сказать, — начал Дым, обходя тот самый матово-черный стритфайтер. — Его я тебе не продам. Но гонку ты выиграл честно. — Он подошел к другому байку, стоявшему в углу под брезентом, и резким движением сдернул ткань. — У меня есть отличный вариант. Тоже стрит, чуть постарше, но полностью мной перебранный, на ходу. Зверь, а не машина. На первое время тебе за глаза хватит.
Я смотрел на мотоцикл. Он был не таким броским, как тот, на котором я гонял, но в нем чувствовалась скрытая мощь и надежность.
— Можешь прямо сегодня его забрать, — продолжил Дым, — если, конечно, бабки есть.
Я посмотрел на Лису, потом на Дыма и, наконец, позволил себе по-настоящему улыбнуться. Все было не зря.
— Бабки есть, — твердо кивнул я.
Он не успел договорить.
Лиса, еще секунду назад стоявшая рядом с довольной улыбкой, резко вскинула голову. Ее улыбка исчезла, словно ее стерли. Глаза, только что блестевшие от азарта гонки, стали холодными, узкими и настороженными. Она быстро огляделась по сторонам, ее взгляд метнулся к распахнутым воротам ангара, откуда доносился рев моторов и музыка.