– Тимур?! – удивленно и как-то неуверенно произнес Глеб. Только этого не хватало! Похоже, он знал парня. Еще бы, Глеб все-таки прожил в этом городе все свою жизнь и был знаком почти со всеми соседями.
Оборотень насупился еще больше, но не ответил. Отец встал и положил руку на плечо Глеба.
– Думаю, будет лучше поместить его в подвал, – тихо сказал он. Возражений не было, и он сам достал ключ от двери в катакомбы, отпер замок и жестом пригласил Эмми следовать за ним.
Оставшиеся на кухне могли слышать, как лязгнул замок на дверях камеры. И вот отец и Амаранта уже снова были с нами.
– Что будем делать? – спросил Денис, так как Глеб все еще не мог прийти в себя. Действительно, надо было решать, как воспользоваться шансом, который нам представился.
– Надо его допросить, – спокойно произнесла Оксана. Она подошла к Глебу и заглянула ему в глаза. – Я тоже знаю малыша Тима и его родных, но это больше не он. Ты это понимаешь?
Глеб медленно, как во сне, кивнул ей. Он помолчал еще с минуту, а потом окончательно взял себя в руки и сказал:
– Оксана права. От него мы узнаем все, что нам нужно.
– Хочешь, я допрошу его? – предложил отец.
– Не надо, – Глеб покачал головой, – я сам.
Он задумался, а потом вдруг обратился к Эмми:
– Амаранта, пойдешь со мной, – это был приказ, не просьба. – Кажется, он боится тебя. Данил, будешь записывать, – Глеб снова вошел в привычный ритм и начал командовать нами. – Виктор и Денис, принесите побольше серебра. Остальные могут быть свободны.
– Я тоже пойду, – надеюсь, по моему голосу всем стало ясно, что я не потерплю возражений. В конце концов, туда идет Эмми. А куда она, туда и я. Глеб кивнул.
– И я, – Дима встал со своего места.
– Как хочешь. – Глебу было все равно, наше присутствие ничем ему не помешает. – Есть еще желающие? – он посмотрел на женщин.
– Нет, спасибо. Мы, пожалуй, побудем здесь. – Оксана положила руку на плечо дочери, давая понять, что говорит за них обеих. Но Ксюша и не собиралась возражать.
Как только отец и Денис вернулись из гаража, мы начали свой спуск в катакомбы. Мне показалось, что запах сырости и плесени стал здесь еще сильнее. Должно быть, это было связано с дождливой погодой. А в остальном с моего последнего посещения подвала тут ничего не изменилось. Разве что стало многолюдней. Наши шаги гулким эхом отдавались под потолком. Интересно, о чем сейчас думает этот несчастный парнишка? Он не мог не слышать нашего приближения. Знает ли он, что это сама смерть идет на встречу с ним?
Глеб остановился напротив двери одной из камер почти в самом конце коридора, открыл ее, первым прошел внутрь и включил свет. Я удивился размеру помещения; комната оказалось неожиданно большой. Мы все спокойно поместились внутри этой камеры, и сюда свободно могли бы войти еще человек двадцать, совершенно не мешая друг другу. Камера была прямоугольной формы. К дальней от нас стене на довольно длинной цепи был прикован оборотень. Я заметил, что цепь сделана из серебра, Так что ему ни за что бы не удалось порвать ее. В середине помещения стоял стол, а вокруг него штук десять стульев. В отличие от других камер, здесь не было ни одного окна. Да уж, подвалы инквизиции отдыхают. И хотя я не заметил приспособлений для пыток, общая атмосфера была пугающей.
Данил первым прошел за стол, сел, открыв свой ноутбук, и приготовился записывать слова оборотня. Дима и Денис разместились рядом с ним. Эмми предпочла остаться у самого входа, облокотившись на дверь. Я понимал, как, должно быть, тяжело ей было снова оказаться в этом месте. Ведь еще недавно она сама была узницей этих катакомб. Само собой, я встал рядом с ней. Взяв ее за руку, я легонько сжал ее пальцы, напоминая, что она не одна, Эмми благодарно мне улыбнулась.
Отец положил на стол дробовик. Мы не были садистами и палачами, в сущности, мы почти ничего не знали о пытках. Никто не намеревался выдирать парню ногти или надевать на него испанские сапожки, даже бить его никто не собирался. Но мы все неплохо стреляли. А еще мы прекрасно понимали, что он ничего не скажет нам по доброй воле. А, значит, придется причинить такую ему боль, чтобы он был готов на все, лишь бы она не повторилась, и забыл о своей преданности стае. Именно для этого отец принес сюда дробовик. Он был заряжен серебряной стружкой, которая, конечно, не убьет оборотня, но причинит ему нестерпимую боль.
Глеб подошел к парню поближе. Тот сидел на корточках у самой стены. Их глаза встретились, и Глеб тихо вздохнул.