— Чем обязан? — спрашиваю вежливо, но без робости. Вежливо — потому что все-таки староста, такого обидишь — прикажет вкалывать на благо деревни вдвое больше, чем положено, есть у него и право, и власть. А без робости — потому что я могу в любой момент положить и на право, и налево, и на самого старосту, просто покинув деревню. А что? Барахлом я так и не разжился, предпочитая нехитрые заработки обращать в звонкую монету. Или хотя бы в медную, если жизнь совсем уж хвост показывала. Родителей нет, жены нет, детьми тоже обзавестись не озаботился — ничего меня здесь не держит, кроме, разве что, привычки да знания здешних лесов. Что немало — у нас и местный-то житель заплутает легко, что же говорить о странниках нездешних?
— Беда стряслась, — говорит Гойта, сдвигая медвежьи брови. Он вообще похож на медведя, огромный, звероватого вида, а волосатость на неприкрытой одеждой коже внушает почтение. И еще рычит, когда злится.
— Беда — это серьезно, — соглашаюсь я и мимоходом смотрю поверх его головы — нет ли где дыма? Вроде, не видно, и запаха гари не чувствуется, а уж нюх у меня звериный, сколько раз спасал от Безликой, давно и счет потерял. Стало быть, не пожар, тогда что?
— Мытари приехали, — объясняет староста, сжимая огромные кулаки. По роже видно, что, будь его воля, мытарей тут же и закопали бы, за околицей. Однако на это Гойта не пойдет, королевские солдаты деревню с землей сравняют, правых-виноватых поискать нисколько не озаботившись.
Прав староста, это — самая, что ни на есть, беда. Мытари в наши края не часто забредают, последний раз лет десять назад заходили. Однако уж если нагрянут, выжмут из деревни все до последнего медяка, за десять-то лет преизрядно набегает, даже если случится чудо и мытарь окажется честным. Однако на моей памяти такого не случалось еще. Дед Сурко, правда, сказывал, что… но он — трепло известное, и веры к его словам нет.
— Много требуют? — спрашиваю, только чтоб не молчать. Известно, немало, иначе не пришел бы ко мне староста. А я чем ему, интересно, помочь могу? Отдать все, что в кармане звенит? Да много ли там наберется, я ж охотник, а не золотобой, зверей стреляю, не самородки ищу.
— Много, — Гойто растеряно вздыхает. — Всей деревней не поднять. Подать, говорят, подняли три года назад. Эх, раньше бы знать…
Знал бы — и что? С земли своей уйти? Хоть и родит она уже, как старуха древняя, а все ж своя, родная. Да и что жалеть теперь, мытари — вот они, пришли уже, и уходить без денег ни под каким видом не собираются.
— С солдатами? — уточняю я. Потому что если вдруг без солдат — не видели мы мытарей. Сгинули по дороге, до нас не добравшись. А что? Места у нас дикие, коровы и те порой пропадают, что уж о мытарях говорить.
— Где ты мытарей без солдат видел? — невесело ухмыляется Гойто. И то верно — народ мытарей не любит, кабы не солдаты, они, думаю, и до нашей деревни не добрались бы. — Конечно, солдаты с ними. И господин маг с учеником.
Ой-ой! Я с трудом отгоняю соблазнительную картинку вонзающейся в горло мытаря стрелы. Маг — это еще похуже солдат. Даже с учеником.
— Что же ты от меня хочешь? — спрашиваю напрямую. Ясно, что не денег, стал бы он тогда на пороге мяться, а стрелять в мытаря, коли он с солдатами да еще и с магом — глупость несусветная.
— Хочу, чтобы ты, Барго, в Руину сходил, — тихо говорит староста и отводит свои бесцветные, словно речная вода, глазки в сторону.
Руины — проклятущее место. Сколько отчаянных парней там головы сложили, не перечесть. И из нашей деревни, и из соседних. А все лезут, будто им там медом намазано, дураки в наших краях не переводятся.
Да и сам я не из умников, трижды ходил и трижды предки позволяли живым вернуться. Один раз с добычей даже, безделушку непонятную нашел и вынести сумел. И даже продал потом за дорого, только все равно кошель с деньгами потерял. Прям там же, в городе, и потерял. Верно говорят, легкие деньги впрок не идут.
Староста знал, к кому подойти. Прочих туда нипочем не заманишь, своя рубашка ближе к телу, особенно, если она — похоронный саван. Жизнь-то, она одна, а вот потерять ее в проклятом месте очень даже легко. Руины кровушку ох, как любят!
Раньше на этом месте город стоял. Большой и, наверное, красивый. До Огненного Потопа еще. Старики сказывают, был столицей чего-то там, что давно сгинуло. Может, и правда, а может, врут напропалую, дело-то давно было, кто сейчас разберет, столица или нет. Одни развалины остались, правда, на удивление в хорошем состоянии. Местами. К слову сказать, там, где все сохранилось, будто и Потопа Огненного не было, опаснее всего. Но и добыть что-нибудь стоящее только там и можно. Дед Богун там как-то стрелятель нашел, когда дедом не был еще. И я ему верю, потому как стрелятель этот дед завсегда готов предъявить. Жаль, поломалось оружие, а раньше из него вылетали зеленые кольца огня, дед сказывает, даже оборотня сжечь могли с легкостью небывалой, а уж гоблинов и котгоблинов десятками уничтожали.