Дорога была не очень оживленной - за час по ней проехали две-три машины. Один из проезжавших водителей остановился возле симпатичной молодки и предложил подвезти ее до города.
- Ой, дяденька, - затараторила Лола, изображая деревенскую простушку, - я Ваську жду, скоро Васька с Тоськой здесь поедут, я с ними договоривши, они меня забрать обещавши, так что я уж их буду дожидаться...
- Ну, как хочешь, - водитель махнул рукой и уехал.
Лола здорово замерзла. Несмотря на три свитера, которые она надела под пуховик, чтобы казаться толще, холод пробрался к ее телу.
Она последними словами ругала Маркиза с его завиральными идеями и уже решила плюнуть на операцию, остановить первую машину, которая поедет в сторону города, и уехать с этой проклятой дороги. Единственное, о чем она сейчас мечтала, была горячая ванна.
Вдали показалась направляющаяся к городу машина.
Лола выскочила на середину дороги и замахала руками. Водитель затормозил - на узкой дороге Лола в необъятном пуховике и ее огромный мешок представляли серьезное препятствие.
Лола бросила взгляд на машину, прочитала ее номера и облегченно вздохнула - это была "тойота" Аветисова.
- Ну, чего тебе, чего тебе надо? - недовольно пробурчал средних лет мужчина, выглянув в окошко машины.
- Дяденька, мне бы до города, как бы мне до города добраться, до города меня не подвезешь? А я заплачу, я разве не понимаю, бензин же, он дорог, он же, ой, как подорожавши, это же страшное дело! - тараторила Лола, надвигаясь на водителя удачно выпирающим из пуховика бюстом.
Аветисов поморщился: ему явно не хотелось сажать в свою чистую, аккуратную машину деревенскую девку с ее мешком, которая явно наследит в салоне, напачкает, натащит мокрого снега...
А Лола не унималась:
- Дяденька, я тут на дороге уж который час торчу, вся уж перемерзла, вся окоченела, еще немножко и вовсе заболею, а у меня в мешке кабанчик, в город его надо, такой кабанчик жирненький, прямо объедение, а никто по дороге-то не едет, а я уж так замерзла, так замерзла, мочи нет! Ну подвези до города, а я тебе заплачу!
Румяные щеки девахи внушали сомнение в том, что она находится на грани замерзания, но мешок удачно перегородил проезжую часть, а сама красотка навалилась на крыло машины и не думала сдаваться...
Аветисов тяжело вздохнул и решил смириться с запачканным салоном, лишь бы скорее добраться до города.
- Ладно, черт с тобой, садись!
Он выбрался из машины и открыл багажник. Лола ловко подхватила мешок и как пушинку забросила его внутрь, при этом внимательным наметанным взглядом окинула содержимое багажника и убедилась, что там нет ничего кроме запасного колеса. Затем она взгромоздилась на переднее сиденье рядом с водителем, устроилась поудобнее и посыпала словами:
- Такой кабанчик, это же уму непостижимо! Умный, прямо как депутат какой! Ежели где лежит что съедобное - так обязательно исхитрится и сопрет! Ну чисто депутат! Как его резали - так я прямо плакала, прямо даже слезами заливалась, так жалко! До чего умный, прямо уму непостижимо, я и думать не думала, что такие умные кабанчики бывают!
А ел сколько - это страшное дело! Говорю же - чисто депутат!
Аветисов недовольно покосился на разговорчивую попутчицу: так ведь и будет молоть языком до самого города!
- Ты бы вздремнула, родная! - посоветовал он не без задней мысли. Устала, небось, кабанчика своего тащить! Да и на морозе сколько простояла...
- Своя ноша не тянет! - выдала Лола свежую философскую сентенцию. - Не волнуйся, дяденька, мы привычные! Да и кабанчик-то, он разве ж тяжелый? Он вовсе не тяжелый!
В нем и центнера-то нету! Килограмм восемьдесят, не больше. Ну, может девяносто - как вот ты примерно... А я ведь знаю, когда за рулем, всегда в сон клонит, вот и надо разговором отвлекать, чтоб не клонило. Мне и Васька, свояк мой, Тоськин муж, когда я с ним еду, завсегда говорит: "Ты, Нюрка, мне чего-нибудь бухти, а то я засну, и мы в канаву сверзимся, а так ты чего-нибудь мелешь, я и не засну..."
Аветисов сжал зубы. Глухое раздражение от непрерывной болтовни деревенской балаболки нарастало, как мучительная зубная боль, и грозило выплеснуться вспышкой непредсказуемой ярости.
И в тот момент, когда он уже собрался наорать на пассажирку, впереди на дороге появилась коренастая фигура гаишника в черном форменном полушубке.
Гаишник вышел на середину дороги и сделал подъезжающей иномарке знак остановиться и съехать на обочину.
"Ну как не задался день, так всю дорогу будут сплошные неприятности! подумал Аветисов, доставая из кармана права, - то баба эта болтливая подсела, то теперь гаишник остановил... "у чего ему надо, барану эфиопскому?"
Гаишник подошел к "тойоте" со стороны водителя, лениво изобразил рукой уставное приветствие и протянул гнусавым простуженным голосом:
- Сержант Снегиренко. Ваши права, пожалуйста.
Аветисов протянул свои права, отметив, что сержант довольно симпатичный, только внешность у него какая-то совершенно невзрачная, не запоминающаяся. И немного староват он, пожалуй, для сержанта - лет тридцать с небольшим, можно бы уже и до старшины дослужиться.
Сержант внимательно ознакомился с правами, сравнил фотографию на документе с оригиналом и, спрятав права в карман полушубка, проговорил:
- И документики на машину попрошу.
Аветисов с тяжелым вздохом протянул гаишнику документы. Тот долго и тупо их разглядывал и наконец выдал своим гнусавым голосом:
- Попрошу вас, Николай Афанасьевич, выйти из машины.
- А что такое? - проговорил Аветисов с тоскливой злостью, - в чем дело? Разве у меня что-то не в порядке с документами?
- Я ничего такого не сказал, я вас только попросил выйти из машины, невозмутимо повторил сержант.
- А может быть, мы с вами договоримся по-хорошему? - вполголоса проговорил Аветисов, заговорщически подмигнув гаишнику и покосившись на деревенскую деваху, с глупым видом таращившуюся на дорогу.
- Это вы что - собираетесь мне взятку предложить? - воскликнул сержант в праведном негодовании, - мне, сотруднику ГИБДД, находящемуся при исполнении обязанностей?
Да я сейчас... Да я вас.. Да я немедленно... - и бравый страж порядка потянулся к черной кожаной кобуре.