— Первоначально? Союз возник, чтобы собрать эсперов вместе, когда нам надо было спешно установить пси-экран. Потом он превратился в группу взаимопомощи, потом вырос в политическую силу, чтобы блюсти наши интересы. Мистпорт не то место, где можно быть слабыми и раздробленными. Здесь на улицах тебя съедят живьем, если почувствуют запах страха. А иногда возникают соблазны, которым мало кто из нас способен противостоять в одиночку.
В наши дни союз — политическая и экономическая сила, имеющая корни и интересы по всему городу. И заправилы союза не особо хотят, чтобы их вполне реальная власть была подточена полусумасшедшей бывшей политической заключенной, объявляющей себя аватарой Матери Мира. Одни не верят в то, что она существует или существовала. А другие заинтересованы в том, чтобы ее вообще отвергнуть. Вот почему ты беседуешь с нами, а не с лидерами союза. И еще потому, что даже твое имя не вызывает особого доверия. Ну, теперь твой ход. И советую тебе быть очень убедительной.
Безумная Дженни внезапно посмотрела на Топаз и Мэри, и обе они неуверенно пошевелились помимо собственной воли. Что-то возникло в одной комнате с ними, присутствие и сила, которых раньше не было. А затем Безумная Дженни обернула себя сиянием судьбы и сбросила все щиты, сверкнув, как молния в хрустале. Ее сущность вдруг стала непреодолимой, заполнила комнату, пульсируя в воздухе, как сердце неимоверно огромного существа. Топаз и Мэри отшатнулись, и рука инвестигатора автоматически упала на меч, висевший на бедре. Эсперная сущность Дженни вырвалась наружу, проникла в разумы Топаз и Мэри, с небрежной легкостью отбросив в сторону их щиты. Они стояли перед Дженни обнаженными, все барьеры отпали. Она могла заставить их сказать или сделать что захочет, поверить во все что угодно. И они это знали. Но вместо этого она открыла перед ними свое сознание, выхватила воспоминания о времени и страданиях в Червивом Аду и показала все это Топаз и Мэри в одной сжатой вспышке ожившего перед ними Ада.
Они были там, когда червь вгрызался в мозг Дженни, контролируя каждую ее мысль и каждое действие. Они были там, когда она, нагая, трясясь и дрожа, лежала, скорчившись, на полу своей камеры, окруженная зловонием собственных испражнений и рвоты. Камера была меньше гроба, который великоват покойнику, с невыразительными стальными стенами. Потолок был столь низким, что можно было только ползать. Свет появлялся лишь изредка. Была только темнота, червь, копающийся в мозгу Дженни, наполняющий ее бесконечными кошмарами наведенных Червемастером галлюцинаций. Крича, прося помощи, которая никогда не приходила, или просто моля прекратить боль и ужас, она почти потеряла голос. Здесь, на Девятом Уровне.
А потом случилось чудо. Ей явилась Матер Мунди, Мать Всего Мира. Явилась, распустившись цветком из ее разума, подобно бабочке, вылезла из кокона, разворачиваясь, чтобы собрать вместе всех эсперов Червивого Ада и сплести их в единый меч, пронзивший сердце Червемастера. Подобное объединение не могло сохраниться надолго, не спалив разум всех его участников. Но в этот исчезающий момент каждый из них был величественнее, чем когда-либо было Человечество, и много сильнее. И всю эту силу фокусировала Безумная Дженни.
Хотя в действительности это не было ее именем. Изначально она была кем-то другим, агентом Подполья, который вызвался под прикрытием вымышленной личности быть посланным на Девятый Уровень разузнать о путях входа и выхода из Червивого Ада. Но теперь и ее первоначальная личность, и личность вымышленная были сметены Дженни. Безумной Дженни, которой коснулась благодать, эсперные способности которой взлетели выше любых разумных предположений и безумных надежд, представительницей Матери Всего Мира, Дженни, бывшей когда-то кем-то другим. Кем-то нормальным.
Ее проекция погасла, когда разные личности в ее сознании начали со скрежетом воевать друг с другом, порхая в ее голове, как мотыльки, бьющиеся о лампу, вырванные за грань здравого смысла в тяге прикосновения к тому, что может их только уничтожить. Безумная Дженни, ставшая настолько больше и настолько меньше той, кем она некогда была. Она опомнилась, остервенело удерживая себя от порхания по частям. В ее глазах появились слезы, но она спрятала их. Одной только силой воли. Это были слезы памяти чего-то великого и прекрасного, коснувшегося ее, изменившего ее, а затем покинувшего.
Мэри шагнула вперед и обняла Дженни за вздрагивающие плечи.
— Ладно, мы поняли. Мы поговорим с лидерами союза. Они должны тебя услышать, хотя пока они этого не знают. Оставайся здесь. Мы будем действовать.
Она последний раз успокаивающим движением сжала Дженни и кивком головы попросила Топаз открыть дверь. Топаз сделала это с абсолютно бесстрастным лицом. Мэри отвела Дженни обратно к ее креслу, затем вышла вместе с Топаз, а Безумная Дженни тяжело опустилась в кресло, как обессилевший ребенок. Они плотно прикрыли за собой дверь и двинулись по коридору.
— У нее сознание вот-вот расколется, — заметила Топаз.
— Сейчас мало кто из нас достаточно целен, — ответила Мэри. — Но она, кажется, случай особый. С ней нужно сейчас деликатно или у нас на руках окажется тяжелый случай расщепления личности, и притом чертовски сильной. Ты почувствовал исходящую от нее энергию? Будто смотришь прямо на луч прожектора. Я таких никогда раньше не встречала. Чем бы ни было то, что тронуло ее на Девятом Уровне, мне это себе даже представить невозможно. Я даже не уверена, что эта сила — человеческая. Могла это действительно быть Матер Мунди?
Топаз зябко передернула плечами.
— Я никогда не была религиозна. Но я видела то же, что и ты. Может быть, она и сумасшедшая, но она — проявление чего-то большего, и этим отмечен весь ее разум, даже сейчас. Матер Мунди — предположение не хуже всякого другого, кем бы или чем бы эта Мать ни была. Ты права, лидеры должны на нее взглянуть. Только так, чтобы мы могли быть уверены, что она у нас под контролем. Бог знает, какие беды она может натворить, если дать ей свободу.
— Как я в свое время, — заметила Мэри.
— Это все в прошлом. Сейчас ты снова стала самой собой.
— Возможно. Ты думаешь, я не знаю, что ты все еще следишь за мной по поручению Совета? Далеко не все верят, что я полностью депрограммирована.