Уголком глаза Мортон заметил, как патрульный облизал губы. Малыш окунулся сразу на самую глубину. Труп выглядел так, словно поработал голодный каннибал. И ребята из ЦРУ — в роли держателей покрывала на гробе. Ни в какой полицейской академии не учат, как управляться с этим.
— Было бы хуже, если бы это была женщина, — высказался новичок.
Мортон притворился, что ничего не слышал, он не любил болтовни о трупах.
— Интересно, как он здесь очутился? — продолжал новичок, не обескураженный отсутствием ответа.
Мортон продолжал хранить ледяное молчание.
— Вы на кого работаете? — спросил новичок как-то чересчур небрежно.
— На кого вам больше нравится.
— Вы хотите сказать, что я должен заниматься своими делами? — зардевшись, пробормотал новичок.
— Что-то вроде этого, — улыбнулся Мортон обычной своей скупой улыбкой.
— Извините, я не хотел выпытывать.
— Все нормально. — Он снова улыбнулся и быстро огляделся по сторонам. Взгляд наблюдателя, который чувствуешь на себе и после того, как его отводят.
Патрульный был сложен как футбольный атлет — мощные плечи и никакой талии. Лет через десять он растолстеет, если не будет следить за собой. Это потребует усилий. И для того, чтобы справиться с впечатлением от смерти, случившейся в этой комнате, — тоже.
— Когда-нибудь видели такую жуть, сэр? — спросил новичок, снова облизав губы.
— Насильственная смерть всегда жутковата, — ответил Мортон тоном, рассчитанным на то, чтобы пресечь дальнейшие вопросы.
То же самое он делал весь последний месяц в Бангкоке, в Мехико-Сити, в Дели… Он отправлялся в эти места, имея в запасе не больше, чем какое-то неопределимое нечто — даже сейчас он не мог подыскать этому название, — которое всегда двигало им. Некоторые в прошлом пытались оформить это в некую методику, даже термины придумали — «моделирование ситуаций», «вытаскивание фактов из темноты» и «применение искусства информированной догадки». Все так, но было и еще что-то большее. На самом простом — и самом сложном — уровне это было правом отбросить все правила критического расследования, чтобы извлечь основную истину. Обнаружить, что несколько вполне известных фактов ведут к какой-то отдаленной неясной цели. В данном случае первыми опорными камешками были Бангкок, Мехико и Дели: то, что произошло там, и то, что он выяснил с тех пор, усилило его первоначальные подозрения и подкрепило уверенность: надо действовать, не дожидаясь полной ясности. Первые жертвы доказывали, что он был вправе действовать в диапазоне вероятности — что догадка и готовность совершить прыжок в воображении так же важны, как уже известные факты. Поскольку все вместе подводило к тому самому нечто. Как обычно, он не делился этим ни с кем за пределами своего доверенного круга. Когда он осматривал тела жертв, подвергнутых такому же осквернению, местная полиция тоже пыталась вести расследование. В местах вроде тех почти всегда ожидаешь чего-то подобного. Но здесь, в Вашингтоне?
И случилось это с Рональдом Стампом, который работал на службу Хаммер, а в конечном итоге выпало на его долю. Одно из тех совпадений под названием жизнь-странная-штука? Или Стамп воспользовался своим отпуском для маленького частного разнюхивания? Но он был кабинетным сотрудником из команды Профа. Проф железной рукой правил отделом Психологической оценки и вышвырнул бы Стампа быстрее, чем вы успеете произнести слово «психопрофиль», если б хоть на секунду заподозрил, что тот сходит с дорожки.
Проф говорил, что в случае Стампа речь шла все еще о потенциальных возможностях: Живой ум. Может выявлять уродов быстрее, чем большинство остальных. Но пока еще повинуется сердцу. Еще годик, и мог бы оказаться в Верхнем эшелоне. Наркотики, оружие, отмывание денег. Мог бы вести что-то из этого, а может, и все вместе. Но пока еще нет. Такая утрата… такая утрата. Дэвид, ты думаешь, это как-то связано?
Именно этот вопрос занимал Мортона, пока он стоял в дверях комнаты в мотеле. Те, другие смерти были похожими: то же вмешательство хирургического мастерства; такое же удивленное выражение на лицах жертв. Сходство, быть может, и незначительное, но достаточное, чтобы еще раз убедиться в собственной правоте, хотя он действовал в сфере догадок. Предположения — это способ жить. Он знал, что других иногда шокировало в нем кажущееся отсутствие четкости, как и готовность отрицать очевидное: что убийства были делом рук участников какого-то ритуала или же безумного маньяка с людоедскими наклонностями. Однако он чувствовал, что связь между этими изуверскими убийствами иная, хотя и не мог пока определить, кто именно стоял за ними. Это тоже было частью его нечто — придавать подозрениям такую же значимость, как факту, стремление всегда заполнять пробелы, воссоздавать никем не записанные разговоры, скреплять отдельные детали случившегося жизненными деталями — живописными или, как в случае со Стампом, смертельными. Но все это он тоже держал сейчас при себе — не только из-за природной скрытности, а просто потому, что и это было частью того самого нечто.