При этих словах Пал Палыч хлопнул себя по лбу и вскочил на ноги, да так живо, что бухгалтерская книга упала на землю, белый петух, испугавшись, бросился, хлопая крыльями, за дом, чёрный кот, воспользовавшись неожиданным предлогом, затрусил, спасаясь от ласточек, под крыльцо.
— Ай да бабушка Минако! — вскричал Пал Палыч. — Ведь это же совпадает с немецкой хроникой!
— Немецкой? Почему немецкой? — спросил Арсен. Он даже привстал на колени и уставился на Пал Палыча.
— Именно немецкой! Ещё в семнадцатом веке немецкий путешественник Рейнегс побывал в здешних краях. В своих записках он рассказывает, что где-то на кавказском берегу Чёрного моря есть пещера, из которой вытекает священная река. Местные племена почитают эту пещеру родиной солнца. В известные дни к ней сходятся люди и совершают моления. Возможно, Мзымта и есть та река, о которой говорил Рейнегс. Надо найти археологические доказательства.
— Значит, едем в следующее воскресенье? — спросил Арсен.
— Гм… А вы любите брать быка за рога.
— А почему бы и нет? — с гордостью ответил Арсен, — Так сказать ребятам?
— Что ж, будь по-вашему.
— Слыхал, Адгур? — спросил Арсен. — Передай Капелюшникову, чтобы готовил поход.
— А Миша не поедет, — заметила Леночка.
— Что это ещё за фокусы такие?
— Это не фокусы. Он увлекается птичками.
— Скажи ему, пусть не выдумывает птичек. Раз выбрали председателем, то нечего тут.
— А пусть! — сказал Пал Палыч. — Орнитология тоже интересное дело.
— Да он археологию любит, а не птичек! — обиделся за друга и за археологию Адгур. — Он просто заупрямился.
— А почему заупрямился? Обидели?
— Хочет, чтобы его хорошенько попросили, да? — спросил Арсен.
— Ему премию не дали. Вот он и переживает, — вступился Адгур.
— А-а! Это меняет дело. Тогда пусть сидит дома и переупрямливает своё упрямство. Ну, а бабушке Минако большое спасибо! — сказал Пал Палыч и снова принялся за свои черепки.
«Пошли с нами в пещеры, прохиндеи!»
Хотя было решено предоставить Мише возможность упрямиться сколько влезет, всё же накануне отъезда, в пятницу вечером, Арсен и Адгур зашли к нему: Арсен — потому, что считал своим долгом призвать председателя к порядку, а Адгур — из-за того, что был верным другом и знал, как важно бывает порой, чтобы тебя попросили хотя бы ещё раз, один-единственный, последний-распоследний раз.
Мише сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы Арсену и Адгуру удалось уговорить его. Должны же они понять, что иногда человек не может, ну просто никак не может перестать упрямиться. Да не мешает им подумать и о том, что из-за его упрямства срывается вся археологическая работа.
Из вежливости он пригласил их сесть, но сам остался стоять, всем своим видом показывая: «Просите не просите, а я всё равно не соглашусь ехать».
Упрашивание прошло совсем не так, как хотелось бы Мише. Прежде всего Арсен сказал чужим, учительским топом:
— Ну что, Капелюшников? Завтра едем в пещеру, а? Ты перестал упрямиться?
Худший подход трудно было придумать. С таким же успехом Арсен мог сказать: «Сиди-ка, брат, лучше дома. Обойдёмся и без тебя».
Ясно, Мише ничего не оставалось делать, как заявить, что он не поедет. Некогда ему заниматься пещерами, тем более что на носу важные дела.
— Какие там дела! Капризы всё! — сказал Арсен и поднялся, чтобы уйти.
— Вовсе не капризы, — стараясь говорить не капризным тоном, ответил Миша.
— Думаешь, без тебя не обойдёмся? Обойдёмся, и ещё как!
— Ну и обходитесь! Очень нужно!
— Мы и Друга с собой возьмём. Не возражаешь? — сказал Адгур, вставая, — он нам поможет раскопки делать.
— Пожалуйста! Только он без меня не пойдёт.
— А это мы ещё увидим.
— Значит, остаёшься. И это твоё последнее слово? — Арсен сделал шаг к двери.
— Последнее. — В голосе Миши звучала твёрдость, которой он, однако, не испытывал.
— Ну смотри, Капелюшников! Поставлю вопрос о переизбрании. Едем, Джикирба! Пал Палыч прав. Нечего возиться с этим капризулей! — И Арсен решительно направился к выходу.
За ним двинулся Адгур, бросив на прощание:
— Передумаешь — приходи!
На следующий день, после занятий, когда Леночка собиралась в поход, Друг следил за ней, насторожив уши. Когда она шла в кухню, он следовал за ней по пятам. Если она выходила на улицу, Друг шёл за ней. Было видно, что этот пёс прекрасно понимает: предстоит археологическая экспедиция и как бы ему, Другу, не пришлось остаться на бобах. Особенно смущало его то обстоятельство, что хозяин лежал, отвернувшись к стене, и в сборах не принимал никакого участия.