Димка, без трех курсов экономист, вальяжно возлежал на низком, как самолетное сиденье, мягком кресле багрово-замасленного цвета, и вся его беспечная фигура, ничем не напоминающая демона поверженного, так сильно контрастирующая со строгими фигурами двух бывших старших офицеров и Ниной, уже сменившей швабру на пылесос, являла собой ярко выраженный тип потребительствующего человека, но, следует быстро оговориться, хорошего вполне. В конце концов, он не виноват, что ему выпала судьба родиться потребителем в эпоху потребителей!
Он также не повинен в том, что его оба деда с саблей наголо носились по российскому пространству, оголтело отстаивая право на существование новой государственной идеи, рожденной на перепутье XIX–XX веков. Он не отвечает за дела и деяния тех, кто в тридцатые-пятидесятые годы реализовал почти все возможности этой идеи в жизнь. Ему нельзя вменить в вину достижения и просчеты накопителей, которые доминировали в стране в шестидесятые-восьмидесятые годы. Он не может и не должен быть даже морально подсудным за то признание, которое с высоких трибун сорвалось из уст тогдашнего вождя, возвестившего на весь мир о том, что в 1980 году в стране будет построена материально-техническая база. Ну разве Димка, парень молодой, красивый, неглупый, слегка сонный, в меру дисциплинированный, виноват в том, что его предки создали базу для него?! Что он, в конце концов, совсем чокнутый, чтобы отказываться от такого куша?! Если база создана, значит, ее нужно разбазаривать. Сам этого не сделаешь – сделают другие.
Нет. Это не его вина.
Это не он совершил ошибку в начале семидесятых, отдав документы в военное училище ПВО и в училище РВСН (Ракетных войск стратегического назначения), как то сделали Николай и Сергей, молчаливо листавший в эти минуты журналы приемосдачи дежурства. Им-то, бестолковым, ясно было сказано: базу создадим, не горюйте и ушами не хлопайте, учитесь эту базу разбазаривать. Ведь ясно же сказано было! А разбазаривать-то тоже нужно уметь. Это тебе не ракеты в небо пулять. Куда же они поступали в начале семидесятых, пентюхи?! Государство, между прочим, играло с ними честно и откровенно. Самые ответственные люди, с самых высоких трибун талдычили, в мозги им вбивали, на политзанятиях мозги вправляли, будет база, будет! И ведь экономических вузов в те годы было навалом, Димкин дядя Плешку закончил, а уж потом в органы подался, и еще одну вышку закончил, опять же по нужному профилю, экономическому. А эти… оплошали, короче. А значит, стоять им теперь в разных охранах всю свою оставшуюся жизнь, если это можно назвать жизнью. Охрана – это не жизнь по определению. Это – охрана жизни. Живут те, кого охраняют.
Димка, не поверженный, услышал напористый ход Бакулина, поднялся. В холл вошел в белых брюках и такой же рубашке с коротким рукавом начальник охраны объекта – так он заставил себя называть своих подчиненных, до этого здесь еще никто не додумался. Ну, охранники, ну старший ты у них, всего-то у тебя в подчинении семь-восемь человек, а то и шесть. Нет – начальник. Всей охраны. Всего объекта.– Так! – сразу перешел он к делу. – Новость слышали? Здравствуй, Дима! Привет, Сергей!
– Плохую или не очень? – молодой хитро улыбался. Знал он все новости раньше начальника охраны, дядя ему сообщал все заранее.