«Белецкий: - Что касается двух начальников охранного отделения столичных центров, сведения коих всегда учитывались и министром внутренних дел, и Департаментом полиции, ввиду влияния этих пунктов на жизнь России, я застал в Петрограде полковника Глобачева, назначенного после моего оставления должности директора Департамента полиции генералом Джунковским, а в Москве - полковника Мартынова, который был назначен по моему представлению (согласно указанию С.Е. Виссарионова) А А. Макаровым; полковника Глобачева я не только оставил, хотя С.Е. Виссарионов и не считал его подходящим для Петрограда, и на министра
А.Н. Хвостова он, как и на Б.В. Штюрмера, о чем мне говорил генерал Климович, производил впечатление несколько вялого человека, но потом, после двух испытаний, отстоял и относился к нему с большим доверием и поддерживал его впоследствии у Протопопова и у А. А. Вырубовой, когда началась против него интрига. При мне он, в изъятие, был награжден раньше времени, по моему ходатайству, чином генерал-майора. В силу этого 34 и чтобы не отрывать его от работы и не нервировать, я ревизии охранного отделения у него не производил, тем более, что при последовавшем впоследствии усилении агентуры даваемые им сведения по Петрограду меня вполне удовлетворяли.
Что же касается полковника Мартынова, то я и С.Е. Виссарионов несколько раз разочаровывались в нем впоследствии, как в отношении лично к себе, так и в бледности, с точки зрения Департамента, освещения обще-
РоссиА^в мемуарах
ственной и партийной жизни Москвы, которая тогда текла особенно сильным темпом 35. Оставляя вопрос отношения его к себе, после оставления мною должности директора, так как я потом убедился, что он так же отнесся и к генералу Джунковскому, я тем не менее, по просьбе генерала Климовича, градоначальника, обещавшего им поруководить в его работе 36, вопрос об оставлении Мартынова в Москве поставил в зависимость от результатов ревизии его С.Е. Виссарионовым, коего я рекомендовал тогда по ревизии нескольких управлений. Хотя С.Е. Виссарионов нашел упадок осведомительной деятельности в Московском охранном отделении и многие другие дефекты в хозяйственной части***, я, по выслушании личных объяснений полковника Мартынова, его оставил впредь до представления письменного объяснения****, после этого я сам ушел, а Мартынов остался до последнего времени 37.
Я о себе не писал, что он был невнимателен, но как штрих я вам скажу, что, например, когда Джунковский был товарищем министра - это в период времени до меня, - Джунковский к нему относился очень хорошо, и портрет Джунковского висел на стене в охранном отделении. Когда Джунковский приезжал в Москву и в Москве получил сведения, что на посту товарища министра Джунковский не останется, и сведения эти стали известны полковнику Мартынову, то он даже не поехал провожать Владимира Федоровича на вокзал, об этом мне говорили близкие ему лица. Затем при мне думая угодить, он снял портрет Джунковского со стены и повесил его в комнату филеров. На это я обратил внимание, но потом, как вы сами видите, он оставался все же на посту..»
Россия^^в мемуарах
Итак, С.П Белецкий, даже в самые тяжелые минуты своей жизни, в своих показаниях никак не может простить мне моего к нему «невнимания». Из-за этого-то «невнимания» он и стал после своего вторичного вступления в Министерство внутренних дел всячески стремиться к тому, чтобы меня «выпереть» с должности, но не успел в этом - его самого «выперли» … Но он знал, что лица, принадлежавшие к составу Чрезвычайной следственной комиссии, начнут разбираться в делах и переписке Департамента полиции, найдут несоответствие в объяснениях С.П. Белецкого по отношению к фактической стороне дела и поймут, что Белецким руководили в его деятельности не стремление принести пользу государству, а его мелкие страстишки и «личные» отношения; вот почему он в своих объяснениях все время пытается доказать, какой он хороший человек и как он «искоренял зло»… Но помнит этот товарищ министра внутренних дел Российской империи главным образом разные сплетни и слухи, он помнит и находит нужным объяснять Чрезвычайной следственной комиссии то обстоятельство, что я перевесил портрет генерала Джунковского из одной комнаты в другую, и наивно добавляет: «На это я обратил внимание, но потом, как вы сами видите, он (те. я - Мартынов) оставался все же на посту…»