есть ли для Родины нашей спасение?
..........
ПОЧТИ ПО ВЫСОЦКОМУ
Подумаешь – державу развалили!
Подумаешь –о стенку головой…
Утешься тем, что мы на свете жили,
скажи еще спасибо, что живой.
Подумаешь – пол-литра – пол зарплаты,
а на запой – не хватит годовой,
пори мешки и шей себе заплаты,
и говори спасибо, что живой.
А если утром встанешь чуть помятый –
не торопись пропеть за упокой,
сотри лапшу, и оба уха – ватой,
сказав еще спасибо, что живой.
Ну что ж такого, что ремень затянут,
буржуй от жира вовсе сам не свой…
Ну, экология – цветы от пыли вянут,
но сам-то ты пока еще живой.
Наверно мы не этих выбирали,
наверно зря не вымели метлой,
и толку то, что под конец узнали
кому сказать спасибо, что живой…
.........
Это уже послеантарктические впечатления, основанные на неимоверном контрасте: было-стало. Мог ли я тогда подумать, что это лишь цветочки? Впрочем, все они растут в болоте политики. Срывая их сам погружаешься в это вонючее месиво и оно засасывает всё глубже…Я ведь уже, кажется, зарекался…Всё! На последних страницах – только лирика.
О счастье мечтаем: каким оно будет?
Или вопим как о чуде пропащем,
но почем-то не думают люди
искать его здесь и сейчас – в настоящем.
Придумав мгновенья, секунды, года.
пытаемся время постичь.
А время – сквозь пальцы – как в речке вода,
а время – оно-то ведь было всегда:
глотками его не испить.
О счастье мечтаем, к счастью стремимся
В ужасах ночи и солнечным днем,
Мечемся всё и чего-то боимся,
В счастье играем, но в нём не живем.
............
За бегущим днём бегу я.
чтобы только не отстать,
чтоб догнать тебя такую,
а догнав, поцеловать…
На бегу, на бегу я
вижу я тебя другую,
не такую, не такую,
как на самом деле есть.
Впрочем, ты сама не можешь,
мне сказать, что тебя гложет,
и зачем тебя тревожит
всякая дурная весть?..
........
Был бы толк, да втолкан весь-
хоть на гвоздь его повесь.
Ни бегущим, ни ползущим
не окажут в жизни честь.
Так же как просящим, ждущим…
Путь осилит лишь идущий.
.........
Я шепчу тебе: «Афродита!»
Тебе чудится: «А иди ты…»
И конечно, обида в комок.
И конечно – все нервы на сцену,
этой фразочкой, словно поленом,
по моей же спине, так, что взмок.
Не прошел все же даром урок –
слышать хочешь лишь то, чего ждешь.
Очень часто мы правду за ложь
принимаем и искренне, кстати,
Я однажды сказал себе: «Хватит! –
и в сердцах проворчал – А иди ты!»
Только слышу в ответ: «Дорогой!
Ну, куда же ты мчишься, постой.
Это правда, что я – Афродита?..»
..........
НИТЬ АРИАДНЫ
На безбрежных морских просторах,
в диких дебрях сибирской тайги
я искал тебя мысленным взором,
как в тумане не видя ни зги…
Моя грубая, глупая проза
недостойна была освятить
ни узор на окошке, морозный,
ни тончайшую звёздную нить…
Ариадна, Ариадна…
Догадаться, что ты где-то здесь
можно только пройдя безоглядно
через всё то, что было и есть.
Ариадна, Ариадна…
Знаю я, что ты милая, рядом –
мне не раз в лабиринте помог
шерстяной твой волшебный клубок.
Ариадна, Ариадна…
Словно волны ласкают меня –
хоть на миг покажись ты мне, ладно –
в мире света, веселья, огня…
Снова тянет ночная прохлада,
лабиринт погрузился во тьму…
А была ли ты, нить Ариадны?
А была ли ты, жизнь, не пойму…
.............
О, Боже, как мне захотелось
к березам моим, тополям.
Там песня вольнее бы пелась,
и легче дышалось бы там…
Родные мои перелески,
речушки, овраги, луга,
в прозрачной ночной занавеске,
и мне недоступны, пока.
Мы с солнцем прощаемся робко,
к последним лучам его – взгляд;
так что это: отсвет на окнах?
Иль юности нашей закат?
..........
Весна, да нет, скорее осень,
на землю выпал первый снег,
расхлябанные топи просек,
и облака – вразлёт-вразбег.
А на полях скирды соломы,
а в колеях – вода, вода…
И всё мне чудится, что дома.
что дома я – не среди льда…
.........
Я уже говорил о том, какая смертельная усталость, не усталость даже, а граничащее с безразличием переутомление, депрессия, накапливается к концу зимовки. Не случайно, что большинство несчастных случаев происходит даже не с новичками еще не «нюхавшими пороха», а с опытными полярными волками, находящимися в таком вот предотъездном синдроме: еще не там, но уже и не здесь. Вот когда становишься фаталистом – идёшь напрямик, зная, что где-то здесь как мина подкарауливает тебя замаскированная, застеленная снежной скатертью трещина…