С первым полигоном совпала и моя первая метеорологическая вахта. Стою у борта судна и поворачиваю лицо так, чтобы обе щеки ощущали прикосновение ветра с равной силой. Многие для этой цели используют уши. Так мы определяем направление ветра, честное слово!
Снова стою у борта и пытаюсь представить, что я не здесь, на верхней палубе, а у подножия корабля, или, еще лучше, непосредственно в морской пучине — так мы определяем высоту волны.
Снова стою у борта и прикидываю, сколько примерно шагать по вертикали вон до того кумулюса[5], — определяю высоту нижней облачности.
Точная наука метеорология.
Потом делаю записи в журнале. Нужно заполнить полсотни граф: горизонтальная видимость, погода в срок наблюдения, прошедшая погода, генеральное направление плавания за три часа, барическая тенденция, балл состояния поверхности моря и т. п. Если моя наставница Валя Бурмистрова отойдет когда-нибудь от меня, я пропала.
Но зато и красивая у нас наука. Писала: жаль, не могу пока научно назвать облака. А сама думала: жаль будет, когда узнаю, как назвать научно. Но вот наука: «На вид они обычно изящные, тонкие и шелковистые и иногда походят на плюмаж или пряди волос». Это популярный справочник по метеорологии американца Форрестера. Так определяют перистые облака. А это из «Атласа облаков»: «Общие признаки облаков верхнего яруса — это тонкие, белые, высоко расположенные облака, имеющие вид волокнистого покрова, изогнутых перьев, волн или прозрачной белой вуали, затягивающей небо». Каково?
Когда входишь с палубы в каюту, первое ощущение — почти холода. Действуют кондиционерные установки. А на термометре в каюте между тем 20 градусов. Зато из каюты на палубу — запотевают очки. Там плюс 28 градусов. Тропики!
Факсимильный аппарат в метеолаборатории выдал тревожное сообщение: американцы предупреждают о тропическом циклоне. Этот аппарат пишет на ЭХБ — электрохимической бумаге. Между двумя электродами проходит искра: электрический сигнал производит соответствующую реакцию на бумаге, получаются размытые, как бы сами по себе тревожные буквы и знаки.
Уже прочтя гору всякой литературы, тем не менее спросила: «Что, будет дождь?» Юра Шишков и Валя Бурмистрова засмеялись: «Если бы дождь!» Речь шла о шторме, об урагане в районе Филиппинской впадины.
День восемнадцатый. Вчера вечером при свете прожекторов все ловили корифен. Они ходили стаей и по отдельности, рыб пять, медленно и лениво, лишь по временам совершая неожиданно стремительные движения, а затем снова возвращаясь к своей изысканно-ленивой — чему? — походке или «поплавке»? Говорят, выловленная корифена меняет свой цвет: из сине-голубой становится серой, золотистые края тускнеют. Ничего этого не видела. Пака сказал: сейчас они глупые, их надо ловить часов в пять утра. Однако глупыми были рыболовы, а не рыбы, потому что никто ничего не поймал.
Коля Рыжов, невысокого росточка, жизнерадостный (но чувствуется характер) третий штурман, демонстрировал свое хозяйство. Морской хронометр, репитер гирокомпаса, лаг (то же, что спидометр на автомобиле), электролаг, радиопеленгатор и другие приборы. О каждом приборе говорил в превосходных степенях. Правда, один был не настроен, другой не работал, третий барахлил, но все в целом вызывало огромное уважение. Особенно всякие кнопки по поводу пожара. Это самое страшное, что может случиться на корабле. Поэтому оборудована целая система предупреждений и предотвращений распространения огня. Кнопки на горизонтальных панелях, кнопки на вертикальных панелях — очень впечатляющая картина. «В прошлом рейсе, — рассказывал Коля, — у нас чуть не сгорела целая лаборатория, а ничего из этих кнопок не сработало…»
В штурманской рубке по правому борту висит стенд с флагами всех стран. Когда корабль отправляется в рейс, на берегу заказываются флаги тех стран, куда корабль должен зайти. Еще в рубке стоят этакие объемистые комоды с ящиками. В ящиках морские карты. Полагается брать карты всех морей и океанов, мало ли куда может попасть судно в силу разных обстоятельств (имеется в виду погода, обычная и политическая), но все-таки берут только те карты, которые прямо относятся к рейсу, и то места в «комодах» не хватает.
В каюту принесли стандартку, которая начинается так: «К вам, дорогие члены экспедиции, обращается экипаж НИС «Дмитрий Менделеев». Сегодня мы взаимно рады: мы — тому, что Вы на борту. Вы — тому, что Вы на борту». 18 пунктов предупреждений и запрещений, составленных хоть и не всегда грамотно, зато с чувством юмора. Первое можно оставить без внимания, а вот примеры последнего: «Не курите лежа, ибо пепел, который будет выметен из вашей каюты, может оказаться вашим пеплом», «Не пользуйтесь без пожарной надобности пожарным инвентарем, не открывайте пожарных рожков. В пожарном рожке только вода, там ничего другого нет», «На судне много разных интересных вещей, в том числе и хороших. Пусть они останутся на своем месте».