Радиокомментатор разыскал Рэйфлинта на мостике.
— Что думает командир «Архелона» о предстоящем походе?
Рэйфлинт, несмотря на нетерпение репортера, с минуту поразмыслил:
— Океан — весы мира. Наша подводная лодка — одна из гирек, которая позволяет сохранять равновесие. Если мы не выйдем в море, одна из чаш пойдет вверх, другая вниз…
— Хорошо сказано, сэр!
Настырный репортер не отстал от них и тогда, когда с берега после отъезда президента была дана команда проститься с семьями. Он пристал со своим микрофоном к Нике:
— В вашем муже нет ничего воинственного. Он похож на респектабельного ученого и спортсмена одновременно. Таков ли он дома?
Ника улыбнулась:
— Да. Он сама кротость. Я горжусь своим мужем. И очень его люблю.
Старший радист прощался с Флэгги.
Барни незаметно перевесил на ее плечо ремешок транзистора.
— Он настроен на волну «Архелона», — шепнул ей на ухо. — Держи его всегда включенным. Когда мы будем возвращаться, я передам короткий сигнал… Вот такой: «тип-топ». И ты поймешь, что очень скоро мы снова будем вместе…
— Да, милый…
— Не сбей настройку. И никогда не выключай.
— Я все время буду ждать: «тип-топ». Это хороший сигнал.
— И тогда мы снова будем вместе!
— Да, милый…
Старший помощник Рооп посмотрел на часы и поднес к губам мегафон:
— Окончить прощание. Команде вниз!
Рэйфлинт много раз прощался с берегом, и у него вошло в обычай выискивать в момент отхода знаки, сулившие удачу. Однажды это была радуга; в другой раз — лунное гало[20] (уходили полярной ночью), а еще — ручная канарейка, улетевшая из чьей-то клетки и севшая Рэйфлинту на плечо. И только ныне не было знаков благополучного возвращения. Едва отошли, как и без того серая погода разразилась снежным зарядом, так что и пирс и буксир скрылись из виду. Старший помощник Рооп без команды с мостика включил тифон, и «Архелон» заревел на всю гавань хриплым бычьим басом. Это уж и вовсе было против всяких правил. По давней традиции подводные лодки выходили на боевое патрулирование бесшумно, не включая ни сирен, ни тифона.
Рэйфлинт вспылил, назвал Роопа болваном и тут же пожалел, потому что педантичный старпом действовал по инструкции. Переход до Больших Кокосовых островов был открытым, следовательно, боевое патрулирование начиналось по-настоящему с выходом из Сан-Пальмаса. А в тумане, это и первогодку понятно, полагалось подавать звуковые сигналы. Настроение было испорчено, в голову полезли мрачные мысли. Подумалось вдруг, что из всего их небольшого выпуска половина ребят уже вычеркнута из списка живых. Бен Хасберт погиб в Норвежском море. Штормовая волна выбила лобовой иллюминатор ограждения рубки и осколком стекла бедному Бену перерезало горло.
Красавчику Джуди оборвавшийся в качку трехтонный перископ снес голову, как гильотина. Но хуже всех пришлось Глобусу — капитан-лейтенанту Хаске. Глобусом его прозвали за идеально круглую голову. Хаске вырезали аппендикс, и он лежал на столе в кают-компании со вскрытой брюшиной, когда в отсеке взорвался водород из аккумуляторных батарей. В открытую рану ему плеснуло добрую пинту серной кислоты. Обожженный извне и изнутри, он еще жил, точнее, корчился несколько минут, пока не задохнулся во фреоне — огнегасящем газе, поданном в аварийный отсек…
— Господин коммодор, с буксира передали: «Закончил работу. Счастливого плавания!»
— Есть. Поблагодарите капитана.
Рэйфлинт увеличил ход с «малого» до «среднего». «Архелон» взрыл океан широким лбом, и под округлыми его боками забурлили глубокие водяные ямы. Командир сдал вахту Роопу. Обиженно поджав губы, старпом выслушал все указания.
Рэйфлинт спустился в каюту и велел подать кофе по-варшавски. Внимательно оглядев усаженную в кресло Нику-два, он еще раз нажал кнопку селектора.
— Два кофе, стюард!
— Есть, сэр.
Войдя в командирскую каюту, стюард Ахтияр опешил при виде дамы в желтом, но, ничем не выдав замешательства, поставил чашечку сначала перед манекеном, потом перед командиром.
— Дама есть дама, сэр! — осклабился стюард.
— Ты правильно все понимаешь, Ахти, — кивнул ему Рэйфлинт.
— Как учили, сэр!
— О да, ты очень похож на примерного ученика…
— Ученика багдадского вора, сэр.
— Не прибедняйся. Багдадский вор рядом с тобой — жалкий приготовишка.
— Вы мне льстите, сэр. — Стюард довольно огладил крепкие руки. Наколотые макаки и змеи скрывались в их курчавой поросли, словно в джунглях. Лишь на тыльных сторонах ладоней отчетливо синели скрещенные полумесяцы — знаки Магомета.