— Вячеслав, на трапецию! Будешь откренивать яхту на правый борт! Мигом!
Через считанные секунды прозвучал излишне громкий доклад, в котором слышались нотки удали и гордости за поручение:
— На трапеции — готов!
— Добро!.. К повороту!.. Зеленую ракету!
Сделав видимый мир малахитовым, ракета по крутой дуге падала в море, оповещая всех на видимости не только о присутствии яхты в данном районе, но и о том, что яхта изменяет свои курс вправо. Но судно не отреагировало и на этот сигнал и продолжало идти, словно сомнамбула. И тогда раздался решительный голос Хоттабыча:
— Право на борт! Шкоты втугую! Вячеслав, откренить на правый борт!
Все команды были выполнены четко и без малейшего промедления: руль энергично переложен вправо, шкоты обтянуты до звона, Вячек, упершись ступнями в планширь, повис на трапеции с наветра за пределами яхты над самой водой и, чтобы увеличить откренивающий момент, вытянул за голову сомкнутые руки.
Яхта, набравшая перед этим хорошую скорость, метнулась в сторону от встречного судна. И почти сейчас же позади «Меркурия» — метрах в тридцати — шурша вспоротой водой, пронесся балкер. Слабо светящаяся, но отчаянно шипящая волна, откинутая скулой судна, подхватила легкую яхту и швырнула ее вперед, подальше от черного борта громадины.
После минутной паузы Хоттабыч распорядился:
— Роман Васильевич, ложитесь на прежний курс. Шкоты потравить. Вячек — на палубу. Всех благодарю за быстроту и четкость действий.
Сосняга выпустил еще одну осветительную ракету, вырвавшую из темноты корму балкера, на которой белым по черному было выведено название судна и порт приписки.
— «Оушен фридом». Ливерпуль», — прочитал вслух Хоттабыч.
— Что, что? — поинтересовался Брандо. — Очень чего?
— «Оушен фридом». То есть «Океанская свобода».
— Ну и свобода!
— Та! Это не свопода в океане, а… Спят на вахте, кур-р-рат! А еще англичане.
— Это не моряки, — решительно произнес Хоттабыч. — Хотя и под флагом «владычицы морей». Мне стыдно за наследников «Катти Сарк»!
— Ох и дам же я сейчас им! — воскликнул Брандо и нырнул в кубрик.
Через минуту его передатчик оповещал друзей-радиолюбителей во всех частях света о происшествии, чуть не закончившемся гибелью яхты.
Продолжить сон оказалось не так-то просто, ибо только теперь с особой остротой до сознания каждого дошла степень опасности, пронесшейся рядом с ними. Все члены экипажа принялись восстанавливать в памяти происшедшее. И чем ярче вставала картина происшествия, тем виднее становились решительность и грамотность действий Сосняги и Хоттабыча, а также быстрота и четкость выполнения команд и Крабиком, и Брандо, и Вячеком. Каждый гордился товарищами по плаванию и… собой!
Почти час все сидели, отдавшись мыслям и машинально наблюдая за черной тяжелой океанской водой, струившейся совсем рядом вдоль борта.
Наконец Хоттабыч изрек:
— Еще раз благодарю всех. А теперь всем отдыхать. На вахте буду я.
Яхтсмены один за другим стали покидать кокпит. Последним оказался Вячек. Задержавшись в люке, он спросил:
— Но как же так могло произойти, дядя Толя? Ведь в проливах было сложнее.
— Вот именно — сложнее. Поэтому и приборы работали у всех, и радары крутились, и капитаны не покидали мостиков, и вахта неслась, как говорится, «в четыре глаза», бдительно. А здесь обстановка проще простого: встречать-то некого. Вот и выключили радары для экономии, включили авторулевого — для облегчения службы — и позволили себе расслабиться, отдохнуть перед трудным районом. Капитан наверняка покинул мостик, а вахта, пользуясь этим, смежила «на минутку» веки. Типичный случай: авось пронесет. Но еще бы малость — и не пронесло бы. Спасибо Сосняге. А они и не заметили бы происшествия, налетев на нас: все-таки у них сорок тысяч тонн и скорость узлов двадцать, а у нас всего шесть тонн и скоростенка шесть узлов. Столкновение автобуса с велосипедом!.. Ну, довольно болтать. Отдыхай.
«Меркурий» продолжал свой резвый бег по намеченной орбите вокруг Скандинавии. Ночи снова становились светлее и короче. Через двое суток после происшествия в «Навигационном журнале» появилась запись:
«Норвежское море. 13 час. 25 мин. (по среднеевропейскому времени). Ощутимо потеплело и в воздухе и в воде. Вода резко изменила свой цвет: из бледно-серой стала зеленоватой с широкой синей полосой впереди. Входим в зону Гольфстрима. Ветер зашел от зюйд-веста к весту и усилился до 7 баллов. Волнение — 5 баллов, высота волн — до 4 метров. Видимость плохая из-за водяной пыли, срываемой ветром с гребней волн.