Крайнев резко обернулся на голос.
— А что же, немцам прикажете подарить? Машины разобраны, вы это знаете. — Кивнул в сторону берега. — А немцы — вот они, рядом! Мы идем на помощь отряду майора Слепнева, к Волчьей балке. Все до единого! Будем прорываться сушей. — Крайнев выдержал небольшую паузу, сорвал с головы фуражку. — Прощайтесь с кораблем, товарищи!
Помнил Федосеев до мельчайших подробностей это горькое прощание — и то, как моряки, понурив обнаженные головы, проходили вдоль борта тральщика, и то, как торпедный катер выходил из бухты и команда без всякого приказания построилась на палубе, и как сам он, Федосеев, встал в этот строй и Кучевский встал.
— Нет, это невероятно! Невозможно! — произнес Кучевский, не отрывая взгляда от тральщика, стоявшего в глубине бухты.
Это прозвучало так неуместно, что Федосеев не выдержал, оборвал его с раздражением:
— Отставить разговоры!
Кучевский не взглянул на него. По впалой бледной щеке его крупной бусинкой сползла слеза. Маленький переносный сейф с документами стоял у его ног.
«Черт его знает! — обозлился про себя Федосеев. — Распустил нюни. Тряпка, а не командир! Неврастеник какой-то. Ребята, считай, на верную гибель ушли, а он, видите ли, не смог идти с ними из-за этого сундука, а теперь лирикой страдает. Скорей бы прийти в базу, отвязаться от него».
Глухо, тяжело прогремел в бухте взрыв. Вскинутые могучей силой, взлетели вверх и медленно осели вместе с огромным фонтаном воды обломки тральщика.
— Все, Быков! — с болью сказал Федосеев стоявшему на руле боцману. — Конец тральщику! Ах, черт подери! Свое своими руками взрываем. — Передернул рукоятки телеграфа и словно погрозил кому-то: — Ну, ладно! По местам!
— Су́шей ребята пробьются, товарищ командир, — сказал Быков. — А тралец жаль, хорошая коробка была. Ничего, новый после войны построим.
— Это здесь, на ветерке, легко говорить «пробьются», — взорвался вдруг Федосеев, и боцман с удивлением покосился на него, ничего не понимая.
Федосеев и сам себя не понимал: что-то вроде разладилось в нем, вышло из привычного, четкого равновесия. Неожиданный прорыв немцев у Волчьей балки, взрыв тральщика, вот этот вынужденный уход, ощущение вины перед ребятами с тральщика, будто бросили их, — все это навалилось на него. А тут еще этот оперативник глаза мозолит со своим сейфом.
— Младший лейтенант Кучевский! — бросил он раздраженно. — Что у вас там, бриллианты, что ли? Что вы его все к ногам прижимаете?
— Зачем вы так? — Кучевский посмотрел на него, и такой у него был взгляд, что Федосеев вдруг совершенно отчетливо почувствовал, что странный этот человек видит и понимает его насквозь. И неприязнь его видит, и раздражение, и невысказанное осуждение, что, дескать, взяли с собой на катер, а надо бы тебя вместе с другими послать на прорыв, в пекло это, а сейф твой — лишь причина увильнуть, никуда бы не делся и без тебя, доставили бы и так куда следует в целости и сохранности. — Зачем вы так, товарищ лейтенант? — повторил Кучевский, конфузясь. — Я ведь не сам, не своей волей, вы же понимаете. — Кивнул на сейф. — Если бы не это… Одним словом, не мог я его в другие руки передать. Каждый ведь на своем посту…
Он еще что-то говорил, но Федосеев уже не слышал его, врубил «полный ход», моторы бешено взревели, и Кучевский, продолжая жестикулировать, походил теперь на актера из немого кино — голос его совсем пропал.
— Идите в кубрик! — крикнул Федосеев в самое лицо ему.
Кучевский согласно кивнул, подхватил сейф, и сутуловатая его фигура скользнула мимо мостика.
Миль шесть катер прошел в море, берег теперь слился в сплошную тонкую линию. Федосеев приказал боцману лечь на основной курс и передернул рукоятки телеграфа на «средний».
— На «полном» горючего не хватит, — сказал, покосившись на сразу ставшее недовольным лицо Быкова. — Часа за четыре дойдем.
— Если погода не подкачает, — ответил хмуро Быков.
— Ты, боцман, не сердись, — совсем дружески сказал Федосеев. — Нашло что-то на меня сегодня, сам не пойму.
— Бывает, товарищ командир. — Быков понимающе вздохнул. — Трудно, конечно, там ребятам сейчас…
— То-то и оно. А мы как на курорте: палуба надраена, чехлы простираны, медяшки горят. Царская яхта! Откуда же немцы взялись у Волчьей балки?
— Может, воздушный десант?
— Вряд ли, гул самолетов услышали бы. — Федосеев наклонился к переговорной трубе. — Радиста на мостик!.. Вряд ли десант, боцман. Оборону, наверно, прорвали в глубине. Если так, значит, и с моря не задержатся.