Удушливый запах дыма плотно ударил в лицо. Казалось, не катер — самолет летит, пробивая густую облачность. Но это длилось всего несколько секунд. Распахнулся навстречу светлый простор, и Федосеев отчетливо увидел впереди два длинных транспорта, сыто осевших в воде. Сторожевик бил из всех орудий прямо в лицо, снаряды ложились вдоль бортов, вздымая фонтаны воды, и было удивительно, что пока ни один из них не угодил прямо в катер.
Сзади, за дымовой завесой, хлопали выстрелы, но охотников не было видно, и лишь тот, что ставил завесу, широко разворачивался теперь справа, не переставая стрелять. Нацеливая катер на первый транспорт, Федосеев подумал, что он все же счастливый человек — так удачно вышел в атаку и пока не получил еще ни одного попадания. Он вдруг понял, что рассчитал все правильно, что промаха не будет, не должно быть, — и кровь жарко ударила ему в голову от предчувствия удачи.
— Аппараты товсь! — Федосеев не услышал своего голоса при второй команде — «Пли!», — а только увидел, как справа легко скользнуло темное тело торпеды, и почувствовал, как катер чуть приподнялся облегченным бортом. «Пошла!» Он помедлил долю секунды, провожая взглядом торпеду и моля об одном: не промахнуться бы! — и круто положил лево руля, повернув катер на обратный курс.
— Накрыли! Товарищ командир, накрыли! — закричал боцман, и голос его, почти неслышный за ревом моторов, переломился в грохоте взрыва.
Федосеев быстро оглянулся: над транспортом, ближе к корме, взметнулось пламя. Носовая часть стала задираться над водой, кормовая проваливалась вниз. «Все! — подумал Федосеев возбужденно. — Точно сработано! — И покосился на другую, оставшуюся торпеду. — Может, и эта будет счастливой?» Он решил сделать новый заход и атаковать второй транспорт. «Крайневу с ребятами поможем!» Но понимал, что на этот раз все будет сложнее.
На баке вдруг появился Кучевский. В руках он держал сейф. С него тут же сорвало фуражку, он кинулся было за ней, но ее унесло, точно ураганом подхватило.
— Назад! — закричал Федосеев, грозя ему кулаком. — Назад! В море сбросит!
И сразу же все раскололось вокруг…
— Командира убило!
Боцман Быков рванулся от пулемета на мостик, к штурвалу. Федосеев повис на поручнях.
Торпедный катер, потеряв ход, факелом пылал на воде. Быков бросил штурвал, стащил Федосеева с поручней, и вдруг взгляд его наткнулся на поблескивающее тело торпеды. Стелясь по палубе, к ней неотвратимо подбиралось гудящее пламя. «Все, амба, — оторопел Быков, — сейчас она ахнет!»
— Аполлонов, не подпускай пламя к торпеде! — крикнул он и, увидев, как радист схватил чехол от пулемета и стал прибивать языки пламени, затормошил Федосеева: — Товарищ командир! Товарищ командир, очнитесь же!
Тот не отвечал. Из перепутанных, слипшихся волос его прямо на руки Быкову струйками сочилась кровь. Он наскоро охватил бинтом голову Федосеева.
— Товарищ лейтенант! — Быков не был уверен, что командир слышит его. — Катер потерял ход, горит. Сейчас торпеда взорвется. Да слышите вы меня?!
— За борт! — не открывая глаз, прошептал Федосеев, бессильно откинул голову, и Быков понял, что больше не добьется от него ни слова.
— Аполлонов, что в моторном отсеке?
— Все погибли, боцман!
Радист посмотрел на него каким-то бессмысленным взглядом, лихорадочно ощупывая ладонями обожженное лицо, и Быков содрогнулся, почувствовав что-то неладное в этом его взгляде, в подернутых кровавым налетом глазах. Ему показалось, что Аполлонов вот-вот потеряет рассудок. А тот, припадая на левую, раненую ногу, затаптывал дымившийся брезент. Брючина выше колена набухала от крови. И вдруг он точно окаменел, отшвырнул брезент в сторону и стал протирать опаленные, безбровые глаза.
— Все погибли, — повторил. — И мы тоже… Боцман, я плохо вижу тебя. Глаза… Что с глазами?!
— Пояса давай! — закричал Быков. У него руки дрожали от Аполлоновых этих слов, от его взгляда. Но он знал: для Аполлонова сейчас самое лучшее — не стоять без дела. — Живо!
Они надели спасательный пояс на Федосеева, сбросили на воду еще два пояса для себя, и «рыбину» с мостика Быков успел сбросить.
— Быстро за борт! Торпеда взорвется!
— Сейчас, я сейчас, — твердил Аполлонов, но с места не двинулся. — Она вот-вот. И конч…
Тогда Быков окунул брезент в воду и накрыл им хвостовую часть торпеды. Брезент сразу же запарил.
— За борт, Аполлонов!
Видя, что тот даже не слышит его, Быков отчаянно выругался, подтолкнул радиста к самому борту.