Они медленно, потихоньку, шаг за шагом, удалялись от того места где стоял уехавший автомобиль, безостановочно разговаривая на тему Любви и человеческого Счастья. О том, что частенько этих мужиков, просто невозможно понять, и о том, что они к большому сожалению, нередко бывают очень твердолобыми, и ты тут хоть прыгай на них..., а им это всё равно.... Им это до лампочки, которая к тому же, давно уже не горит.
-Ой..., - неожиданно в этот момент вскрикнула Зинаида и как-то неуклюже повалилась на снег... - Ой, нога, моя нога...! - тихо, нараспев, тянула она....
Люся бросилась к упавшей на землю подруге, наклонилась над ней, и как медик сразу поняла, что вовсе не подвернувшаяся нога тут основной гвоздь программы, а совсем другое. Её нога оказалась только средством, невольным инструментом по созданию проблемы, которая прямо сейчас, повлечёт за собой следующие , никак и никем незапланированные действия. Само падение, и удар о землю спровоцировал начало преждевременных родов..., - Ну вот и Началось... - подумала Люся... - И не в тёплой больничке, а прям на морозе, на снегу...! Нужна помощь, самой мне не справиться....
И Люся не просто закричала, она почти буквально завыла, как заводская сирена.
-"Все сюда, все ко мне, с нашей Зиной беда...!"
И через довольно короткое время, можно было видеть, как люди подъезжали, быстро подходили к тому месту, откуда раздался крик о помощи. Они шли помочь другим.
Командовала всем Люся, которая в повседневной жизни, была очень застенчивая, слабая, и наверное по этому, многим казалось, сама была абсолютно беззащитной.
Но надо было торопиться. Роды могли начаться в любой момент. И не в роддоме, а в снегу. Присутствовал здесь и сильный ветер и мороз.
Люся продолжала чётко и доходчиво для всех, как военный, отдавать команды.
- "Встаньте вокруг нас с Зиной одним плотным кругом, что бы получился шатёр. Мужчин попрошу закрыть глаза, и до тех пор, пока я не разрешу не открыть их. Что бы не травмировать вашу несгибаемую стойкость, силу и мужество..., и..., самомнение...".
Люся опустилась на колени, потом легла рядом со своей лучшей подругой, крепко обняла её, и очень уверенно и в то же время успокаивающе сказала... - "Зина, дорогая моя подруженька, поверь мне..., всё у нас будет хорошо. Сегодня, вернее прямо сейчас, ты станешь мамой. И обязательно, самой счастливой мамой на всём Белом Свете...".
Затем Люся склонилась над Зинаидой и отключилась от всего. Она принимала роды. Она встречала Новую жизнь, подаренную Богом, уверенно идущую на нашу Землю.
А если говорить более широко..., то в конечном итоге, роды принимали все. Все присутствующие здесь. Все приняли в них..., самое непосредственное участие.
Когда раздался сильный, пронзительный крик новорождённого, многие, если не все, обратили внимание на то, что холодный и пронизывающий ветер, внезапно стих. Вокруг, в почти голубом от неба воздухе, стояла какая-то загадочная тишина.
Все присутствующие, чего-то ждали. Они делали это всегда. Люди надеялись и ждали всю свою жизнь. Ждали каких-то хороших перемен в своей жизни, ждали лучших, счастливых времён, для себя и своей семьи. А так же для всех живущих на этой Земле.
= = =
ГЛАВА - 2.
"ЧЕРЁМУХА БЕЛАЯ..."
Этот день..., от многих уже прошедших, таких же будничных и серых дней, ничем не разнился, и ничем особым не отличался. Он, как и его предшественники-близнецы, которые так же, с завидным постоянством и регулярностью навсегда исчезали в какой-то далёкой, неведомой и загадочной, а потому, немного пугающей людей, такой непонятной и таинственной для них Неизвестности....
Все эти дни..., и нынешний в том числе, были очень похожи друг на друга..., ну прям, как горка пирожков или блинов одного замеса, испечённых одной и той же, равнодушной уже ко всему в этой жизни стряпухой, на одной и той же, много повидавшей на своём кухонном веку, сковородке. Таких же до непристойности одинаковых, и таких же невзрачных и однообразных, как желтоватый, сыпучий песок в Синайской пустыне, а потому, как правило, ничем особенным, не запоминающимися.
За исключением может быть, только одного обстоятельства, или события, которое люди, попросту не могли не заметить, и каковое произошло в посёлке "Третий Северный", города Североуральска, на улице, имени легендарного, "всесоюзного старосты...", Михаила Ивановича Калинина. На той самой улице, на которой жил Максим со своими родителями и двумя сёстрами.
А произошло следующее:
Примерно через пять, или шесть дворов от дома, в котором жил Максим, по этой же стороне улицы, умер лесник Каретин. Ничего из ряда вон выходящего. Всё, как всегда.... Такое, в общем-то, случалось можно сказать с неизменной регулярностью. Кто-то, как говаривали сами же взрослые, то есть "старшие товарищи"..., очередной товарищ, "давал дуба", и его сообща, общими усилиями отправляли в последний путь на "Амональный". Прям так и говорили - "Отнесли жмурика на Амональный".
Само слово, "кладбище...", когда кто-то умирал, почему-то упоминалось крайне редко. Максим тогда ещё не знал и не понимал, почему взрослые заменили в своём лексиконе одно слово на другое, слово "кладбище" на слово "Амональный". И здесь нужно откровенно сказать, что в настоящее время, Максима, такая замена слов не особенно то и интересовала. Заменили, ну и ладно.... Значит взрослым так надо. Может им так удобнее и сподручнее. Это только их дела! А у него, на тот момент, как казалось тогда ему самому, было вполне достаточно своих очень даже нешуточных, больших и довольно серьёзных мальчишеских забот.
Но тем не менее и как бы там ни было, Максим, как и многие соседские мальчишки и девчонки, принял непосредственное и активное участие в подготовке умершего Каретина к его собственным похоронам и отправке его в последний путь. В то самое местечко, которое загадочно называлось "Амональный...".
Максим с ребятами носил хвойные еловые ветки, заготовленные взрослыми мужиками и вместе с ними укладывал их в кузове бортовой машины, задний борт которой был открыт и опущен вниз. Ребята старались, чтобы всё было красиво и добротно и безвременно почивший Каретин, лежал в своём деревянном гробу, как у себя дома в постели, словно у Христа за пазухой, на мягком, таёжном, зелёном одеяле.
Наконец все приготовления к похоронам были закончены и вся эта грустная процессия, состоявшая из родственников, соседей и просто знакомых, тронулась провожать бывшего лесника Каретина..., в его последний и невесёлый путь.
Максим тоже, сосредоточенно-тихо, вместе со всеми, молчком, шёл среди этой понурой и неуютной толпы, бредущей по грязным после прошедшего дождя, просёлочным дорогам. Все тоже, в основном, шли молча. Если что-то и говорили друг другу, то говорили совсем немного и не громко, почти шёпотом. Как будто все, чего-то или кого-то очень сильно боялись и не хотели лишний раз беспокоить. И вот так потихоньку и как-то совсем незаметно, похоронная процессия добралась до кладбища.
Последнее, что Максим запомнил, почему-то больше всего из всей вереницы событий произошедших с ним в этот день, так это то, что когда гроб с Каретиным опускали в могилу, на дне могилы была мутная вода. Максим, тупо и не мигая, смотрел на неё до тех пор, пока воду и сам гроб не забросали влажной землёй, которая была больше похожа на самую обычную грязь. Вода эта была зеленовато-бурого цвета, с комьями скользкой глины, и очень напоминала собой, простую жижу с неприятным запахом. И она, Максим это хорошо запомнил, ещё изредка очень противно хлюпала, пуская пузыри по краям гроба, по всему периметру могилы, под ударами очередных комьев земли, с трудом отрывавшихся от лопат и глухо шлёпавших по крышке гроба, в котором лежал Каретин.
Приблизительно прошла неделя после этого события. Жизнь в посёлке шла своим чередом, и уже чувствовалось, что похороны Каретина, людьми, потихонечку забываются. Одними чуть быстрее, другими чуть помедленнее, но забываются всеми. Исключения в этом вопросе почему-то не наблюдалось. И так бы оно и было..., Каретина, как впрочем и многих других жмуриков, захороненных ранее, забыли бы легко и быстро. Тем более, что каждый из ныне живущих подспудно осознавал, что где-то не за далёкими горами и морями, а совсем близко, совсем рядом и может быть очень скоро (типа завтра...) с кем-то очередным из них, и очень даже возможно, что именно с ним, произойдёт то, что неизменно должно произойти с каждым жителем земли и что к этому очередному похоронному мероприятию, нужно быть готовым всем и всегда. Просто люди никогда точно не знают одного..., кто же из них очередной, кто следующий в этом таинственном, никому не ведомом и потому очень пугающем, похоронно-кандидатском списке...? Кто на подходе?! Ты, я, или он...!? И поэтому они никогда сильно не расслабляются и постоянно готовы действовать. Тобишь оказывать посильную помощь в захоронении других "жмуриков". Хоронить-то тебя тоже надо будет, когда, как правило, неожиданно для тебя самого, придёт твой черед. Тут ничего не исправишь и ничего не изменишь....