А. О.Хьюм М.А.Хьюм Ф.Р.Хогг А.П. Синнетт Элис Гордон П.Дж. Мэйтленд У. Дэвидсон Пейшенс Синнетт Стюарт Битсон".
Нечего и говорить, что после публикации отчета на девятерых вышеназванных очевидцев обрушилась лавина насмешек; впрочем, издевки нисколько не поколебали уверенности этих людей в том, что изложенный в статье случай является вполне убедительным доказательством реального существования оккультных сил, - уверенности, о которой свидетельствовали их подписи. Потоки критики, более или менее идиотской, имели целью показать, что все это происшествие наверняка было мошенническим трюком. Для многих жителей Индии наиболее авторитетным, несомненно, является следующее объяснение. Миссис Хьюм постепенно и весьма искусно готовили к тому, чтобы она попросила доставить ей именно это конкретное украшение, - готовили при помощи долгой предварительной беседы о демонстрации феномена, ради которого мадам Блаватская и пришла в ее дом. Другое авторитетное мнение, которого придерживается часть общественности в Индии, заключается в том, что брошь, которую миссис Хьюм подарила своей дочери, эта молодая леди вовсе не потеряла, а передала самой мадам Блаватской год назад, по дороге в Англию, проезжая через Бомбей, где в то время жила мадам. Самодовольные авторы этой гипотезы совершенно не пытаются разобраться в заявлении молодой леди, где она утверждает, что потеряла брошь еще до того, как поехала в Бомбей, и вообще до того, как впервые увидела мадам Блаватскую. При этом люди, считающие сам факт того, что брошь некогда принадлежала дочери миссис Хьюм и что эта молодая леди однажды виделась с мадам Блаватской в Бомбее, достаточно "подозрительным", чтобы уничтожить впечатление от случая с брошью в том виде, в каком он был описан выше, эти люди, как я понял, даже не пытаются проследить последовательную цепь событий и сопоставить свои подозрения с реальными обстоятельствами, при которых миссис Хьюм вновь обрела свою брошь. Как ни организовывай условия для демонстрации оккультных сил, как ни старайся устранить любую возможность мошенничества, это все равно не поможет предотвратить обвинения в обмане со стороны тех, кто готов использовать любой, даже самый абсурдный аргумент для нападок на непривычную идею. Что касается самих свидетелей феномена, то условия, в которых он осуществился, были столь безупречны, что эти люди, размышляя о том, какие возражения может выдвинуть против него публика, не смогли угадать ни одного из ее будущих аргументов - ни версию о том, что миссис Хьюм постепенно наводили на мысль о броши в процессе разговора, ни предположение, что мисс Хьюм ранее передала эту брошЬ мадам Блаватской. Ведь очевидцы знали, что не было никаких предварительных разговоров ни о броши, ни о какой-либо демонстрации оккультных способностей, и мысль о том, чтобы миссис Хьюм попросила для себя какую-нибудь конкретную вещь, родилась спонтанно, а сама миссис Хьюм упомянула о броши почти сразу же после этого. Что же до гипотезы, будто бы осуществлению феномена, сама того не ведая, способствовала мисс Хьюм, то им и в голову не приходило, что можно предположить нечто подобное. Они не предвидели, что кто-нибудь окажется настолько туп, чтобы, закрывая глаза на важные обстоятельства, сосредоточить все внимание на совершенно незначительной подробности. Если же взять саму по себе версию о том, что брошь (хотя это практически невозможно) попала к мадам Блаватской каким-то естественным путем, то и в этом случае мадам никоим образом не могла заранее догадаться, что у нее попросят именно эту вещь. Размышляя о том, что именно послужит причиной грядущего недоверия публики к произошедшему феномену (а в том, что публика откажется верить, почти не приходилось сомневаться), очевидцы могли предположить лишь обвинение в лжесвидетельстве и сокрытии ряда фактов, которые, по мнению критиков, уверенных в превосходстве своего интеллекта, обесценивают все остальное, либо обвинение, что миссис Хьюм тоже состояла в заговоре. Это предположение, которое наверняка придет в голову читателям в Англии, было воспринято очевидцами феномена как один из наиболее забавных его результатов. Ведь все мы знали, что миссис Хьюм столь же не расположена к участию в тайных сговорах такого рода, сколь и не способна на нарушение морали, которое подразумевает подобное участие. Более того, на определенной стадии своей работы мы рассмотрели вопрос о том, насколько удовлетворительны условия, в которых осуществляется феномен. Раньше уже случалось, что в феноменах мадам Блаватской в конечном счете обнаруживались недостатки, вызванные тем, что никто не удосуживался заранее продумать условия эксперимента. По этой причине в случае, который я описываю сейчас, после того, как мы встали из-за стола, один из наших друзей высказал предположение, что, прежде чем мы двинемся дальше, будет уместно задать всем присутствующим следующий вопрос: если брошь удастся "сотворить", будет ли этот успех в данных обстоятельствах служить удовлетворительным доказательством участия оккультных сил? Тщательно продумав то, как развивалась ситуация, мы все пришли к выводу, что этот тест будет совершенно идеальным и что в цепочке аргументов не найдется ни одного слабого звена. Именно после этого мадам Блаватская сообщила, что брошь окажется в саду и что мы можем направиться туда и приступить к поискам ее. Для лиц, которым ранее уже довелось наблюдать другие феномены, описанные мною, особый интерес представляло одно обстоятельство: как было сказано выше, мы нашли брошь завернутой в два листка папиросной бумаги. Рассмотрев их дома при ярком свете, мы заметили, что на них до сих пор сохранился отпечаток монеты с цепочки часов мадам Блаватской - той монеты, которую мадам завернула в эти листки, прежде чем отправить их к таинственной цели. Когда все оправились после первого потрясения (ведь присутствующим было крайне трудно поверить, что материальные объекты можно транспортировать при помощи оккультной силы), то эти листки опознали, признав, что именно их мы и видели, сидя за обеденным столом. Оккультная транспортировка предметов на большие расстояния не является "магической" в том смысле, как это понимают западные читатели; при этом ей можно дать частичное объяснение, доступное даже для обыкновенных читателей, для которых остаются совершенно непостижимыми способы управления задействованными в ней силами. Нельзя сказать, что токи, которые используются при такой транспортировке, переносят соответствующий предмет одною сплошною массой, в том виде, в каком его воспринимают наши органы чувств. Следует предполагать, что переносимый предмет сначала дезинтегрируется, затем переносится на расстояние в виде бесконечно малых частиц, а в пункте назначения вновь собирается в единое целое. Первое, что требовалось сделать в случае с брошью, - это найти ее. Но это было всего лишь проявлением ясновидения, когда оккультист улавливает, так сказать, "запах" объекта, исходящий от человека, который говорит об этом предмете и обладал им в прошлом. Западный мир просто не знает ясновидения, сравнимого по своей яркой, живой силе с тем ясновидением, которое присуще адепту оккультизма. После того как местонахождение объекта обнаружено, вступает в действие процесс дезинтеграции, и желаемый предмет транспортируется туда, куда его решил поместить адепт, им занявшийся. Роль, которую сыграли в нашем феномене листки папиросной бумаги, заключается в следующем: чтобы мы могли найти брошь, надо было связать ее с мадам Блаватской при помощи оккультного "запаха". Листки бумаги, которые она всегда носила с собою, в силу этого пропитались ее магнетизмом; когда их забрал Брат, за ними потянулся оккультный след. По этому-то следу листки с завернутою в них брошью и перебросили затем в нужное место. "Намагниченность" листков папиросной бумаги, которые мадам Блаватская постоянно держала при себе, позволила ей провести при их помощи небольшой сеанс демонстрации своего искусства, который все, для кого он проводился, сочли исчерпывающим примером доказательства, хотя чисто внешнее сходство с трюком иллюзиониста, отличавшее этот эксперимент, сбило с толку обычных читателей, которые знали о подобных случаях из газет. Дискуссии, развернувшиеся вокруг этого проявления оккультного мастерства, будет удобнее всего проиллюстрировать, приведя три письма, которые были опубликованы 23-го октября в газете "Pioneer". Вот они: "Сэр, сообщение о том, как была найдена брошь миссис Хьюм, вызвало поток писем; было задано множество вопросов, и на некоторые из них я смогу при случае ответить в будущем. Однако я полагаю, что будет правильнее сначала сделать новое свидетельство об оккультных способностях мадам Блаватской. Человек, подобным образом выступающий перед публикой, должен быть готов к тому, что его примутся высмеивать, хотя люди, что-либо смыслящие в вопросах, о которых идет речь, вполне вправе презирать такое оружие, как насмешки. В прошлый четверг, утром, около половины одиннадцатого, я беседовала с мадам Блаватской, сидя в ее комнате, и мимоходом поинтересовалась, не могла бы она послать мне что-нибудь оккультным способом, когда я вернусь домой. Она ответила: "Нет" - и объяснила некоторые законы, согласно которым она действует. Один из них заключается в том, что она должна знать место, куда посылает предмет, и предварительно побывать там, дабы создать магнетические токи, причем чем меньше времени пройдет с момента посещения, тем лучше. Тут мадам Блаватская спохватилась, что уже побывала кое-где сегодня утром; еще через мгновение она вспомнила, чей именно дом она посетила с визитом2. Мадам Блаватская сказала, что может переправить в этот дом сигарету, если я сразу же отправлюсь туда, чтобы проверить это. Я, конечно же, согласилась. Должна здесь упомянуть, что однажды я уже видела, как мадам Блаватская проделывает подобный опыт; причина, по которой она посылает именно сигареты, заключается в том, что папиросная бумага и табак всегда находятся при ней, в результате чего сильно "намагничиваются" и лучше поддаются воздействию ее силы, которая, как настойчиво заявляет мадам Блаватская, отнюдь не является сверхъестественной; по ее словам, эта сила - лишь проявление неизвестных нам законов. Однако продолжу свой рассказ. Мадам Блаватская вытащила листок папиросной бумаги и медленно оторвала от него уголок, стараясь, чтобы линия разрыва получилась как можно более неровной. При этом я не спускала глаз с ее рук. Затем она дала мне оторванный уголок, который я сразу же спрятала в конверт; могу утверждать, что он все время находился при мне. Из надорванного листка мадам свернула сигарету, а потом сказала, что попробует провести эксперимент и что он может и не удаться, но если неудача и произойдет, то не по моей вине. Затем мадам весьма уверенно бросила сигарету в огонь, и я наблюдала, как та сгорает, после чего я немедленно отправилась в дом того джентльмена; мне с трудом верилось, что в указанном месте я найду основную часть листка, уголок которого был у меня, но, представьте себе, она действительно оказалась там, в виде той самой свернутой сигареты. В присутствии хозяина дома и его супруги я развернула сигарету; края этого листка и имевшегося у меня оторванного уголка идеально совпали друг с другом в месте разрыва. Было бы бессмысленно пытаться строить какие-либо гипотезы в связи с этими феноменами; неразумно ожидать, что кто-нибудь в них поверит, не убедившись на собственном опыте в возможности подобных чудес. Единственный результат, которого можно ожидать и на который можно рассчитывать, сводится к тому, чтобы подвигнуть некоторых наиболее разумных членов общества к исследованию огромного количества накопленных свидетельств о феноменах, происходящих повсюду в Европе и Америке. Достойно сожаления, что большинство людей вынуждено пребывать в столь явном неведении относительно этих фактов; любой, кто посетит Англию, сможет сам убедиться в том, что они истинны. Элис Гордон". "Сэр, меня попросили дать отчет о случае, который имел место в моем присутствии 13-го числа сего месяца. В тот вечер я сидел вместе с мадам Блаватской и полковником Олькоттом в гостиной в доме мистера Синнетта в Симле. Мы немного побеседовали на разные темы, и мадам Блаватская сказала, что хотела бы провести эксперимент по способу, предложенному мистером Синнеттом. Затем она достала из кармана два листочка папиросной бумаги и начертила на каждом из них карандашом несколько параллельных линий. Затем от каждого листочка поперек начерченных линий она оторвала по уголку, и отдала оторванные кусочки мне. Все это время мадам Блаватская сидела поблизости от меня, и я внимательно наблюдал за ее действиями; руки ее находились не более чем в двух футах от моих глаз. Я попросил мадам позволить мне самому начертить эти линии или оторвать уголки, но она отклонила мою просьбу, утверждая, что если к листочкам будут прикасаться другие люди, то бумага пропитается их личным магнетизмом, который нейтрализует ее собственный. Тем не менее оторванные уголки мадам передала лично мне, и я отчетливо видел, что у нее не было никакой возможности подменить их другими кусочками бумаги, используя ловкость рук. Основанием подлинности или неподлинности феноменов, описанных далее, служит именно это обстоятельство. Оторванные уголки я все время сжимал в левом кулаке до самого конца эксперимента. Из листочков, от которых они были оторваны, мадам Блаватская скрутила одну за другою две сигареты; первую она дала подержать мне, пока сворачивала вторую. Я чрезвычайно внимательно рассмотрел первую сигарету, чтобы опознать ее впоследствии. Доделав сигареты, мадам встала и, зажав их обе между ладоней, стала тереть ладони друг о друга. Через двадцать - тридцать секунд резкое шуршание растираемой бумаги, которое сперва было слышно чрезвычайно отчетливо, прекратилось. Тогда мадам сказала, что в этом конце комнаты проходит по кругу особый ток3, и я могу послать сигареты лишь в место, находящееся не слишком далеко. Мгновение спустя мадам сообщила, что одна сигарета упала на фортепьяно, а другая - рядом с консолью. Я сидел, откинувшись на спинку дивана, который стоял вплотную к стене; фортепьяно стояло напротив, а консоль, служившая подставкой для фарфоровой посуды, - справа, между фортепьяно и дверью. Комната была очень узкой, поэтому и фортепьяно, и консоль были превосходно видны. Вся верхняя часть фортепьяно была занята стопками музыкальных книг, и мадам Блаватская решила, что сигарета найдется именно между ними. Я снял одну за другою все книги, но так ничего и не обнаружил. После этого я приподнял крышку фортепьяно и нашел одну сигарету внутри, на узенькой полочке. Достав эту сигарету, я узнал в ней ту, которую мне дала подержать мадам Блаватская. Вторая сигарета оказалась в закрытой чашке на консоли. Обе сигареты еще не просохли в тех местах, где края листочков смочили слюной, чтобы склеить. Я положил сигареты на один из столов, не давая мадам Блаватской и полковнику Олькотту не только прикоснуться к ним, но даже взглянуть на них. Развернув сигареты и разгладив листочки, я убедился, что неровные края в месте разрыва в точности совпадают с краями оторванных от них уголков, которые я все это время держал в руке. Карандашные линии тоже совпали. Следовательно, можно заключить, что эти листочки - явно те же самые, которые были разорваны в начале эксперимента. Все эти бумажки я по-прежнему храню у себя. Остается лишь добавить, что в течение всего эксперимента полковник Олькотт сидел рядом со мною, спиною к мадам Блаватской, и не двигался до конца опыта. П.Дж.Мэйтленд, капитан".