Выбрать главу
И с каждым днем трезвей и строже Слова, желанья и дела. Ну что-ж? И я была моложе, И я счастливее была.
Но все туманней дни и лица, Хмельнее память бытия. — Пора, пора и нам проститься, Пустая молодость моя!
Прости — за жадные желанья, За все содеянное зло, За то, что горьким было знанье, За то, что мне не повезло…
Теперь я знаю слишком много: Что счастье не прочней стекла. И что нельзя просить у Бога Благополучья и тепла.
Теперь — устав в напрасном беге, Покорно замедляя шаг, — Печальной музыкой элегий Пускай потешится душа!
1933

О СМЕРТИ

«О смерти», это значит — о небывшем, О непришедшем в ледяных годах, О том, что мы всю жизнь так жадно ищем, И не находим никогда.
«О смерти», это о несовершенном, О том, чего мы сделать не могли. О сердце, без любви опустошенном, И о легчайшем запахе земли.
«О смерти», это — вовсе не о смерти, Не о конце, — о горечи стыда, О том, что нужно, наконец, ответить За долгие и страшные года.
1933

«Все брошено, и ничего не жаль…»

Все брошено, и ничего не жаль. Все отнято, и «ничего не надо». Ползет на жизнь тончайшая печаль, Как тишина из дремлющего сада.
Проходит день, в спокойном полусне, — Больной, уже заранее уставший. И где-то там, в последней глубине, Бессмысленный вопрос: «а что-же дальше?»
Не хочется ни правды, ни тепла, Ни счастья, ни свободы, ни удачи. Ведь жизнь меня обидно обошла, И я в ней больше ничего не значу.
1934

«Приди. Возьми. Люби. Запомни…»

Приди. Возьми. Люби. Запомни. Не позабудь и не предай. Увидишь мир чужой и темный, — Отвергнутый тобой рай.
Узнаешь гнев и горечь власти, Когда под взглядом трезвых глаз Слова отчаянья и страсти Не свяжут, а разделят нас.
И в час последнего обмана (С последней пыткой не спеши!) Рукой коснешься черной раны — Тобой развенчанной души.
1934

Я люблю заводные игрушки

Я люблю заводные игрушки И протяжное пенье волчка. Пряди русых волос на подушке И спокойный огонь камелька.
Я люблю в этом тихом покое После бешеной сутолки дня Свое сердце, совсем ледяное, Хоть немножко согреть у огня.
Я люблю, когда лоб мой горячий Тронет ласково чья-то ладонь. А в углу — закатившийся мячик И бесхвостый, облупленный конь.
Позабыв и тоску, и усталость, Так легко обо всем говорить… Это все, что мне в жизни осталось, Все, что я научилась любить.
1934

ИЗМЕНА

Воображаемому собеседнику

Измены нет. И это слово Ни разу не слетало с губ. И ничего не стало новым В привычно-будничном кругу.
Измены нет. Но где-то втайне, Там, где душа совсем темна, В воображаемом романе Она уже совершена.
Она сверкнула жгучей новью, Жизнь подожгла со всех сторон. Воображаемой любовью Реальный мир преображен.
И каждый день, и каждый вечер — Томленье, боль, огонь в крови. Воображаемые встречи Несуществующей любви.
А тот — другой — забыт и предан. (Воображаемое зло!) Встречаться молча за обедом Обидно, скучно, тяжело.
Круги темнее под глазами, Хмельнее ночь, тревожней день. Уже метнулась между нами Воображаемая тень…
А дом неубран и заброшен. Уюта нет. Во всем разлад. В далекий угол тайно брошен Отчаяньем сверкнувший взгляд…
Так, — проводя, как по указке, На жизни огненный изъян,— Ведет к трагической развязке Воображаемый роман.
1934

День прошел без меня

День прошел без меня. День прошел, — и ему не помочь. И мне жаль бесполезного дня, Соскользнувшего в тихую ночь.
Завтра, время кляня, Снова ждать неживой темноты, Отцветанья усталого дня. (Чтоб назвать его снова — пустым).
Завтра брошу кому-то: «прости! Облетели, как листья, года. Ухожу, чтобы сбиться с пути. Не вернусь никогда».