Глава вторая
«Взгляните на фотографию номер пять…»
Генеральный прокурор, шурша мантией, опустился на свое место. От стола солиситоров ему передали стакан воды. Судебный исполнитель, ходивший на цыпочках перед скамьей присяжных, согнувшись в три погибели, чтобы не мешать им следить за речью прокурора, теперь выпрямился в полный рост. Мистер Хантли Лоутон, помощник сэра Уолтера Шторма, поднялся, чтобы допросить первых свидетелей.
Ими оказались представители официальных ведомств, которые весьма поспешно ответили на все вопросы. Гарри Мартин Кумб, полицейский фотограф, подтвердил, что определенные фотографии были сделаны им на месте преступления. Лестер Джордж Франклин, земельный инспектор Вестминстерского района, осмотрел здание под номером двенадцать на Гросвенор-стрит и составил различные чертежи дома. Копии этих планов передали каждому из присяжных. Мистер Хантли Лоутон, напыщенный человек с крючковатым носом, задержал второго свидетеля:
– Если я правильно понимаю, пятого января по просьбе детектива Моттрема вы провели инспекцию комнаты, которую здесь называют кабинетом, в доме двенадцать по Гросвенор-стрит?
– Верно.
– Удалось ли вам найти какой-нибудь вход или выход из этой комнаты, помимо двери и двух окон? Я имею в виду что-нибудь вроде тайного лаза или коридора.
– Ничего похожего.
– То есть стены комнаты были гомогенными?
Молчание. Свидетель бросил взгляд по сторонам.
– Вас спрашивают, не было ли в стенах отверстий, – произнес судья Рэнкин.
У него оказался мягкий спокойный голос, в котором звучал тот особый здравый смысл, определяющий истинное значение каждого предмета. Всем сразу стало ясно, что судья – мастер своего дела. Он замер, сидя на краю высокого кресла, с любопытством рассматривая свидетеля, пока тот не произнес:
– Отверстий, ваша честь? Нет, никаких отверстий.
Судья записал его ответ в тетрадь, а мистер Лоутон монотонно продолжил допрос:
– То есть вы не нашли в стенах щели, достаточно широкой, чтобы сквозь нее прошло древко стрелы?
– Нет, сэр. Ничего такого.
– Спасибо.
Перекрестного допроса не последовало; Г. М. только покачал головой и ссутулился еще больше. Его застывшая поза ни капли не изменилась; оставалось лишь надеяться, что он не пялился все это время на присяжных заседателей своим обычным злобным взглядом.
– Вызываю мисс Амелию Джордан.
На место свидетеля (узкую кабинку с навесом, стоявшую между скамьей присяжных и судейскими креслами) привели мисс Джордан. В обычное время она наверняка была спокойной, уверенной в себе женщиной, однако в тот день споткнулась у входа в кабинку и, по всем признакам, пребывала в расстроенных чувствах, когда произносила слова присяги. Невозможно было сказать, споткнулась ли она по причине волнения или наоборот; вновь обретя равновесие, мисс Джордан густо покраснела. Выглядела она неважно. Амелии Джордан недавно перевалило за сорок; ей удалось сохранить остатки былой привлекательности, несколько подпорченной недавней болезнью. Элегантные хромированные очки были почти незаметны на лице, каштановые волосы собраны в аккуратную прическу, голубые глаза смотрели строго. Ее наряд был удостоен похвалы от наших соседок. Она была одета в черное, насколько я помню, на голове черная шляпка с козырьком.
– Ваше имя Флора Амелия Джордан?
– Да.
Быстро ответив, она откашлялась, как бы подбирая для голоса нужную тональность. Мисс Джордан не смотрела ни на судью, ни на присяжных, ни по сторонам – только на утешительную фигуру Хантли Лоутона, который старался показать себя с лучшей стороны.
– Вы были личным секретарем мистера Хьюма?
– Да. То есть нет… Я оставила эту должность, так как он не нуждался в услугах секретаря после того, как… В общем, я занималась домом, чтобы ему не пришлось нанимать экономку.
– Его честь и присяжные вполне вас понимают, – мягко проговорил мистер Лоутон, пытаясь успокоить мисс Джордан, проговорившую последние слова слишком поспешно. – Вы состояли в определенных отношениях.
– Нет, у нас не было отношений. У нас…
– Мы вас вполне понимаем, мисс Джордан. Как давно вы были знакомы?
– Четырнадцать лет.
– Вы знали его достаточно хорошо, не так ли?
– О да, очень.
Далее мисс Джордан показали два письма, имеющие отношение к помолвке мисс Хьюм: одно было написано девушкой отцу, второе – ответное письмо мистера Хьюма. Мисс Джордан видела первое письмо раньше, а другое помогала составить. По этим письмам можно было судить о характерах людей, их писавших. Мэри Хьюм, очевидно, была импульсивной, капризной и слегка рассеянной девушкой, что вполне соответствовало ее фотографии (блондинка с широко посаженными глазами), украшавшей утренний выпуск «Дейли экспресс»; впрочем, в ее характере безусловно имелась твердая практичная жилка. Эйвори Хьюм представал добрым, заботливым отцом со склонностью к занудным нотациям. Одна мысль особенно сильно приводила его в восторг: