Утром они уехали, мать спала. Я засунула свою простыню в печку и затопила её. Почему я не умерла тогда? Через какое-то время нас выбросили из этого дома. Потом мать родила мне братика. Она всё так же пила. Потом за нами приехала её мать баба Галя. Как я была ей рада. Думала, бабушка меня в обиду не даст. Мы приехали в Уфу, там у бабы Гали была комната в комуналке и два сына. Я пошла в четвёртый класс. Потом мать и баба Галя поменяли свою квартиру на другую, однокомнатную, в городе Стерлитамак. Мы туда переехали. Это маленький поганый городишко, страшно загазованный. По утрам невозможно было выйти на улицу. Мать с бабой Галей теперь уже пили на пару. Любили братика больше, чем меня. Мать всегда меня любила меньше.
В школе я была одета как бомж. Вещи пахли перегаром матери, хотя я и стирала постоянно. Потом мать нашла себе мужика. Переехала к нему на квартиру, родила ему и вышла замуж. Неплохой был мужичок, нас не обижал.
Потом мать выгнала меня из дома, уже и не помню за что. Я взяла билет до Уфы, деньги дали подружки, и поехала к бабе Рите (маме отца). Она приняла меня хорошо, переодела. Оказывается, у отца была сестра Ольга, которая жила со своим мужем и детьми у бабы Риты. Через два дня они мне собрали сумку обновок и благополучно отправили обратно.
Где-то через год я закончила восемь классов, и летом умерла баба Рита. Мать дала мне денег и отправила меня в Уфу на похороны. Там я встретилась с отцом. Он отсидел десять лет, потом женился. Он жил в Асбесте.
Отец отправил меня за документами к матери и увёз к себе. Как я была счастлива. Я чувствовала, что кому-то нужна и меня любят. Мне даже в голову не пришло, что он женат, и его жене это может не понравиться. У них была огромная квартира, но я там была лишней. Я почувствовала это сразу. В воздухе пахло ненавистью. Отец сказал: «Не примешь её, мы уйдём вместе». Его жена очень его любила и согласилась. При отце она меня звала доченькой, а когда его не было, самое ласковое слово было «тварь». В глазах её родственников она была героиня, ещё бы, приняла чужого ребёнка. И хотя она и копейки на нас не потратила, все считали, что она содержит меня и отца.
Я пыталась сблизиться с ней, а потом мне стало всё равно. Зато меня не поднимали среди ночи, не били чем попало, и никто меня не домогался. Выяснилось, что у жены отца есть два сына – Рома и Стёпа. Рома был царь и бог для неё, она посылала ему деньги, жаловалась, что мы с отцом её обижаем. Рома в гневе писал письма отцу, пугал, что скоро приедет и выбросит приблудышей из дома.
Рома жил во Владивостоке. Стёпа был в армии. Вскоре Стёпа вернулся из армии и, на удивление, оказался замечательным человеком. Я боялась его, когда он приехал, думала, будет, как Рома, агрессивный и настроен против нас. Но мы подружились, и он всегда за меня заступался. Оказывается, он очень ревновал свою маму к Роме. Было заметно, что она больше любит Рому. А ещё у жены отца (тётя Ира, кстати, её зовут), была мама – баба Галя. Я очень её полюбила. она, наверное, меня тоже, раз оставила мне свой дом.
Потом Стёпа уехал во Владивосток и устроился на работу, женился. Они с женой приезжали к нам в гости, замечательная пара. У них родился сын. А потом Стёпа погиб. Это была страшная трагедия для меня. Тётя Ира зачем-то всем говорила, что Стёпа уехал из-за меня, что он меня ненавидел, просил мать меня выгнать, а она, такая хорошая, не смогла. короче, она во всех грехах винила меня, так как я – её «груша для битья».
А потом приехал Рома, абсолютно спившийся и деградированный, начал устраивать тёте Ире скандалы, кидался на неё. Потом нашёл себе такую же пьяницу, и они стали жить вместе в доме у бабы Гали, она к тому времени умерла. А оформила она дом на меня. Тётя Ира говорила, что дом я не получу, что я обманом заставила сделать старушку дом на себя. Что родственники её в обиду не дадут. А родственники к тому времени уже от неё устали и даже не звонили ей.
В конце концов, Рома допился до зелёных чертей и кинулся на тётю Иру с доской от забора, и она отправила его обратно во Владивосток. И никого у неё не осталось, кроме меня. Тогда она начала относиться ко мне хорошо, говорила, что отец стал ей чужим, а я ей как дочь. Просила, чтобы я не оставляла её. Отец загулял тогда, и жили они плохо.