Подогнувший под себя ноги, он жался к стене, смотря прямо перед собой в угол. На его спине зияли рубцы от кнута и царапины, оставленные, видимо, широкими лапами собак. Конечности были черными от запекшейся крови, но он шевелил руками, словно сжимая их на чей-то невидимой шее. Грязное лицо делало его похожим на нищего из Королевской Гавани, да и запах, стоявший в пыточной был соответствующим. Пленник полностью поседел, побелев до кончиков усов, и казался ей теперь дряхлым стариком. Сидя как собачонка на цепи, голым и униженным, он о чем-то думал, и ничего не замечал вокруг себя.
– Петир, – вырвалось у Сансы, и, услышав ее тихий голос, пленник поднял голову.
Рядом лежала какая-то тряпка, и не потеряв пока еще чувства стыда, мужчина попытался скрыть ей свою наготу, да последствия унизительной бастардской забавы с собаками.
Они долго молчали. Она долго молчала, слыша, как шипит горевший в чугунных подставках огонь, и ее сердце сжималось. Что же она наделала!
– Во… Воды. – едва слышно сказал мужчина, и оглянувшаяся девушка, увидев ведро с черпаком, дала ему испить.
Что же она наделала... Он всегда казался ей таким умным и всезнающим, а теперь? Санса словно сожалела о том, что ей удалось осуществить задуманное. У леди Старк выступили слезы на глазах. Как бы она не хотела отомстить, как бы не развращал ее сознание болтоновский бастард, но она все еще была женщиной, доброй и сострадательной, и ей не сразу удалось взять себя в руки.
– З-знаешь, почему ты здесь? – пыталась она как-то оправдать себя в его глазах. – Я не знаю, сказал ты ему или нет, но…
– Я не знал. Не знал… – начала повторяться эта тень, напоминавшая Петира Бейлиша.
– Ты погубил всю мою семью.
– Я не знал. Не знал, – шептал он вновь эти слова, и желавшая быть услышанной Санса повысила голос.
– Хватит! Прекрати! Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. – сказала громче леди Болтон, и очнувшийся мужчина поднял на нее свои глаза, очень скоро опустив их. Его любимица смотрела на него не менее жестко, чем его палач, и переживший из-за нее столько боли и унижений он не мог видеть ее. – Это ты должен знать. Скажи мне… Кто предал моего отца?
Пленник прекратил бормотать как заведенный, и разум, казалось, вновь вернулся к нему. Его глаза на секунду виновато опустились, но пускай измученный и седой, он снова стал Петиром Бейлишем.
Мизинец внимательно смотрел на девушку. Как же он жестоко обманулся! Он даже и предположить не мог, что она решит его схватить. Об этом знал ограниченный круг людей, иначе бы его осведомитель обязательно уведомил бы его о надвигающейся опасности. Как глупо! Он ведь уже не раз говорил себе – рыжие приносят ему неудачу, но он снова обжегся как неопытный глупый юнец.
– Ты знаешь. Ты знаешь, кто предал его. Знаешь, почему Ланнистеры смогли отрубить ему голову! Это был ты. Пес сказал мне. Не отрицай… Теперь ты меня не обманешь. Смотри на меня! – кричала она еще громче, и на ее глазах наворачивались слезы.
Санса вновь помнила день казни. Толпу кричащую «предатель» и требовавшую расправиться с ее отцом. Крепко державшие ее руки, не слышавшего ее мольбы Джоффри и стоявшего там же неподалеку Петира Бейлиша. В ней вновь просыпалась леди Болтон. – Я проклинаю тот день, – с придохом говорила она. – Что с нами стало? Где моя сестра? Где она, Мизинец?! – мужчина безмолствовал. – Что стало с моими братьями?! Что ты сделал с Роббом! Рикон. Ты знаешь, как он умер? – кричала она, хлестая его своими вопросами, пытаясь хоть как-то достучаться до его сознания. – Что стало с женщиной, которую ты любил?
– Моя Кет.
– Не твоя!!! – крикнула еще громче Санса, впервые разразившись о наболевшем. – Что стало со мной? Смотри мне в глаза! – и он посмотрел, но девушка не видела никакого сострадания на этом грязном лице, и чувствовала, как исчезает ее сострадание к нему. – Твоей она никогда не была. Разве могла она быть с таким как ты. Даже после смерти отца, она, наверняка, тебе отказала. Поэтому… Ты ведь поэтому дал ей умереть? Поэтому? Кусок мяса. – выговаривала Санса, сдерживая слезы и не сдерживая накопленные обиды. – Посмотри на себя. Кто ты теперь?
– Петир Бейлиш, – тихо сказал он, теряя терпение. Сколько раз он мог убить этого волчонка, сколько раз мог бросить на произвол судьбы, но он этого не делал, испытывая глупую ненужную ни ей, ни ему привязанность.
– Нет. Т-ты больше не лорд Бейлиш. Не видать тебе Железного трона и Семи королевств, как твоих отрубленных пальцев, Мизинец. – пыталась вернуть себе самообладание девушка. – Ты потеряешь все и будешь гнить в той яме, из которой вылез однажды на свет. От тебя ничего не останется. Ничего. Ни имени, ни воспоминаний...
– Если… Если… Если я только выберусь отсюда, – поворачивался к ней Петир. Может его и унизили, надругались над ним, смешав с грязью, да вот нисколько не сломали. Он резко дернулся в ее сторону, и если бы девушка не отпрыгнула назад, длины цепи, державшей его, хватило, чтобы дотянуться до ее шеи. – Будь ты проклята, Санса Старк. Я до тебя доберусь. Я доберусь до всех, в ком течет кровь Старков и Болтонов. Они будут умирать у тебя на глазах, и ты еще пожалеешь, что пережила всю свою семейку.
Рычал Мизинец раненным зверем. Он тяжело дышал, выпрямившись в полный рост, и Санса едва не теряла сознания.
– Ух! Сколько страсти! – вошел в пыточную бастард. – Ваш отросток, лорд Мизинец, так и тянет вас в сторону моей жены, – увидев палача, пленник снова скукожился, прикрывая рукой голову да прижимаясь к стене. – Собачонка научилась лаять. Жаль, что не по команде!
Упавшая на кушетку Санса как-то вдруг обессилела. У нее вновь раскалывалась голова, и она плакала, глотая слезы по себе да по своим близким, апатично вслушиваясь в свист кнута, стегающего ее обидчика. Ее всю колотило. От нисколько не сожалеющего о содеянном Петире, от вернувшейся боли по умершим родным, от себя самой, а еще от этой проклятой головной боли, и, когда бастард потащил ее за собой, она послушно оперлась на него, нуждаясь как никогда в простом человеческом тепле… пускай и от него.
Дойдя до спальни, Рамси ее оставил. Стянув с себя сапоги, бастард первым делом плюхнулся на кровать, заломив руки за голову. Размышлял он о чем-то своем, но возвращался к образу взъерошенной рыжей женушки. Она становилась в меру дикой, почти как Миранда, и о своих бывших потерях бастард особенно и не сожалел. Его голова болела о потерях возможных, и теперь он сам думал о том, как себя от них обезопасить.
Санса долго стояла истуканом у огня, пытаясь согреться. Она старалась не хныкать, зная, что ему это не нравится, и изредка вытирала слезы, скатывавшиеся по щекам.
– Рамси, – прервала она свое долгое молчание.
– Да?
– Та женщина… В лесу. Она сказала тебе?
– О чем? – нахмурился бастард. – Ах да. Тебе нужно, как можно больше лежать. – похлопал он рукой по кровати.
– Нет, не об этом, – чуть ли не рычала девушка, до конца не успокоившись. Она готовила не эти слова для столь важного разговора, но все равно продолжала. – О том, что…
– Сказала. – не сразу ответил ей лорд Болтон, потирая глаз. – Как видишь, я тебя не трогал последние дни, хотя поверь, очень хотелось.
– Ты все знал? Но… Хах… Но...Но, когда мы вернулись…
– Ой-ей. Кажется, я на мгновение забылся. – развел руками Рамси. – Ты сама на меня так наскочила, что я не знал куда от тебя деваться… Недурно, впрочем. – теряясь в приятных воспоминаниях, урчал бастард.
Санса сконфузилась окончательно. Теперь она видела, что в ее пламенной речи не было никакого смысла, однако не понимала почему лорд Дредфорта не сообщил ей о своей осведомленности. Она закрылась ладонями, стряхивая с себя накативший жар, и более не знала, что сказать. В господской спальне вновь воцарилась тишина.
– Что теперь?
– Мы же договорились. Тебе – Мизинец. Мне – ребенок, – напоминал о своих условиях сделки бастард, и Санса подивилась его хладнокровию.
Она просто не знала. Бастард уже тысячу раз передумал о ребенке и был в точности уверен в том, что ее ребенок ему не просто нужен, а необходим как воздух, тем более, что…