Он улыбнулся.
- Знаешь, почему меня обожают мои солдаты? Почему Маврикий все для меня сделает - как, например, эта поездка в Антиохию?
Поскольку вопрос был опасным, Антонина предпочла смолчать.
- Потому что они знают - им не придется умирать и мучиться в агонии где-то на поле брани, куда полководец послал их из чувства гордости или чтобы сохранить лицо, или показать свою доблесть, или из-за тщеславия, или по какой-то другой причине, кроме одной, это самое подходящее место, где они должны находиться, чтобы работа была выполнена хорошо. - Велисарий снова хитровато улыбнулся. - И именно поэтому Маврикий проследит, чтобы один сутенер по имени Констанций получил по заслугам.
Антонина сидела неподвижно. Очень опасная тема.
Велисарий рассмеялся.
- Неужели ты думала, что я не распознаю твою уловку после того, как у меня было время подумать? - Он выпустил ее из объятий и лениво потянулся. Проснувшись, я почувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние месяцы, и смог думать спокойно. Мои мысли не застилал гнев.
Антонина украдкой посмотрела на мужа. Затем сама рассмеялась.
- Мне казалось, я все проделала безупречно. Немного дрожали губы, чуть-чуть страха в голосе, колебания.
- Игра была очень хорошей, - согласился Велисарий. - Но именно она и выдала тебя в конце. Ты всегда стараешься выиграть, даже если тебе нравится проигрывать мне. Ты, конечно, не вертишь своим великолепным задом у меня под носом, как красной тряпкой перед быком, но...
- Результат примерно тот же, - прошептала она. Спустя мгновение спросила. - Ты рассердился?
- Нет, - он улыбнулся. - Вначале начал сердиться, потом вспомнил, что Валентин прошептал Маврикию: "Ты же знаешь: сам он не скажет".
- Маврикий взял с собой Валентина?
- И Анастасия.
Антонина закрыла руками рот.
- О, Боже! Мне даже жаль вонючего сутенера.
- А мне нет! - рявкнул Велисарий. - Совсем не жаль. - Он сделал глубокий вдох, потом выдохнул воздух.
- Я притворился, что не слышал Валентина, но... такому ушлому человеку, как я, с моей непомерной гордостью трудно поверить, что люди его любят. И что иногда он вынуждает их хитрить. - Велисарий опять лукаво улыбнулся. Поверишь, Анастасий на самом деле сказал... - Тут Велисарий заговорил басом. - "Среди сутенеров встречаются очень буйные".
- Анастасий подковы гнет руками, - вспомнила Антонина.
- А затем Валентин простонал: "Не успеешь оглянуться, как воткнут нож тебе в спину".
Теперь Антонина не могла ничего выговорить от хохота.
- О, да. В точности его слова, Валентина, про которого говорят, что он даже задницу вытирает кинжалом, потому что его никто никогда без кинжала не видел.
Какое-то время муж и жена сидели молча, просто глядя друг на друга. Затем Антонина прошептала.
- В слухах никогда не будет правды, Велисарий. Клянусь перед Богом. Никогда. Через месяц, через год, через десять лет. Ты всегда можешь задать вопрос, а ответ всегда будет один нет.
Он улыбнулся и нежно ее поцеловал.
- Я знаю. И я клянусь перед Богом я никогда не спрошу.
Велисарий встал.
- А теперь мы должны вернуться к работе. - Он направился к двери и крикнул. - Губазес! Позови Михаила и епископа.
Глава 5
Миндус,
лето 528 года н.э.
- Вон, - глаза Велисария напоминали два черных камня, отполированные рекой. Холодные, безжалостные кусочки древней породы, попавшие в водный поток. - Вон, - повторил он.
Полный офицер, напряженно стоявший перед ним, снова попытался возражать, затем, увидев непреклонность в ледяном взоре полководца, быстро выскочил из командирского шатра.
- Проследи, чтобы он отправился в путь в течение часа, - приказал Велисарий Маврикию. - И посмотри, с кем он будет разговаривать до этого. Его приятели станут ему сочувствовать, а эти приятели, вероятно, такие же, как и он.
- С удовольствием. - Гектонтарх подал знак троим фракийским катафрактам, тихо стоявшим в углу шатра. Один из катафрактов, плотный мужчин лет тридцати пяти, злобно ухмыльнулся и собрался уходить.
- По пути, Григорий, пришли мне молодого сирийца, которого ты мне рекомендовал, - велел Велисарий.
Григорий кивнул и вышел.
Велисарий снова занял свое место. Как музыкант узнает знакомую мелодию оркестра, он с минуту слушал звуки бурлящего военного лагеря. Ему казалось, он различает веселые нотки в грубостях, которыми обмениваются невидимые солдаты, и надеялся, что у них на самом деле хорошее настроение. В первые дни после его появления звуки лагеря были пропитаны злостью.
Его внимание привлек другой звук. Он бросил взгляд на письменный с гол в углу шатра, где Прокопий, новый секретарь, прилежно что-то писал. И стол, и стул, на котором сидел секретарь, не отличались изысканностью. Такими же простыми были собственный стол и стул Велисария.
Прокопий искренне поражался неприхотливости своего нового нанимателя. Более того, она вызывала у него недовольство. Через неделю после своего появления секретарь попробовал снискать расположение Велисария, подарив ему шелковую подушку с красивой вышивкой. Полководец вежливо поблагодарил Прокопия за подарок, но тут же передал подушечку Маврикию, пояснив секретарю, что у него давно сложилась традиция делиться всеми подарками со своим окружением. На следующий день Прокопий широко раскрытыми глазами наблюдал, как фракийские катафракты использовали подушку в качестве мишени во время тренировки стрельбы из лука. Правда, упражнение продолжалось недолго - крупные, острые, как бритва, стрелы, выпущенные из мощных луков, разорвали подушку на куски за несколько минут. Секретарь побелел от ярости и негодования, но у него хватило ума промолчать, глядя на улыбки фракийцев. И с тех пор, вынужден был признать Велисарий.
- Ты хорошо поработал, Прокопий, - внезапно объявил Велисарий. - Помог выявить этих мелких обманщиков.
Секретарь в удивлении поднял голову. Он уже начал открывать рот, потом закрыл и принял похвалу, просто кивнув, затем вернулся к работе. Удовлетворенный Велисарий тоже отвернулся. За те несколько недель, что они провели в военном лагере под Дарасом, Прокопий с удивлением узнал, что его нового хозяина лесть нисколько не трогает. С другой стороны, он сам хвалит трудолюбие и мастерство - в любом деле. И какими бы ни были личные черты секретаря, Прокопий оказался отличным работником, в этом сомнений не возникало ни у кого. И он не ленился. Кроме того, секретарь способствовал избавлению от коррупции, имевшей место в новой армии Велисария.