– Я тебя особенно свяжу, – сухо пообещал я, принимаясь оплетать его хоннавой.
Определенно, этот ёкай не заслужил, чтобы его связывали как крестьянина или торговца. Но и как аристократа – нет. Лучше уж как шиноби – именно в этой технике учитывается возможное владение противника необычными техниками или же очень развитая гибкость. Однако, отдавая уважение его умению держать себя в руках – и, что уж таить, умению выводить меня из себя, – я завязал несколько нетипичных узлов. Однако общий рисунок от этого не пострадал, даже напротив, стал оригинальнее. Пожалуй, стоит его запомнить. В последнюю очередь я прикрепил кляп, после чего усадил спеленатого пленника на пятки и задумался, а что же мне с ним дальше делать?
Пока я размышлял, ёкай завозился, начал недовольно ёрзать и попытался коснуться подбородком плеча. Ничего, конечно, не получилось. Он замычал и умоляюще посмотрел на меня большими карими глазами. На миг меня даже кольнула совесть - таким несчастным и безобидным он выглядел... Но я напомнил себе, что это ёкай, и играть на слабостях людей - его натура. Поэтому в ответ ёкаю достался только безмятежный взгляд без тени обуревающих меня чувств. Ну, я надеюсь. Ёкай в ответ тяжело вздохнул и опустил голову. Так, и что с ним делать? Отвести в храм, всё-таки, там должны знать, как бороться с приставучими духами. Да, наверное, так будет лучше всего...
Услышав какой-то подозрительный шорох, я тут же вперил в ёкая внимательный взгляд. Он ответил мне совершенно невинным взором. Только нос слегка покраснел, будто... ёкай... его... почесал.
Ксо-о-о-о...
Очень хотелось протереть глаза, но это порождение нечисти смотрело на меня настолько невинно, что ощущение какой-то гадости возникало просто само собой. Это не считая того, что в такой позе дотянуться носом до плеча физически невозможно, чтобы его почесать, нужны свободные руки. Но я готов поклясться, что все узлы целы и затянуты, как положено! Я зажмурился и тряхнул головой. Может, мне просто снится происходящее? Может, мне вообще этот ёкай привиделся?
Открыв глаза, я посмотрел на пленника почти с надеждой – вдруг исчезнет? Ёкай был до обидного реален, даже приподнял брови в немом вопросе. Я вздохнул.
– В храм. Пусть с тобой служители Ками разбираются.
В ответ ёкай посмотрел на меня так, что я снова перепроверил все узлы. Целы. Всё цело, ёкай связан с головы до ног, и даже рот заткнут. Так почему у меня такое ощущение, что это он вышел победителем из схватки?..
Я хотел крикнуть слуг, чтоб приготовили повозку, но замер, едва повернув голову. Ёкай все чудачества творит только тогда, когда я на него не смотрю. Если я отвернусь или даже уйду – нет никаких гарантий, что он просто не исчезнет. Я медленно повернулся. Ёкай затрясся всем телом, смеясь. Захотелось совсем по-детски воскликнуть: «Ничего смешного!», но, разумеется, я промолчал.
Только вот выглядеть идиотом, вернувшись со слугами к пустым веревкам, мне совсем не хотелось. Так что после секундного колебания я все же забросил ёкая на плечо, позаботившись, чтобы согнутые ноги торчали вверх. Ослаблять или, тем более, перевязывать веревки, чтобы он мог идти сам, я не собирался.
Ёкай возмущенно замычал что-то, заерзал, словно норовя свалиться с плеча. А поскольку он был довольно тяжелым, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать беспокойную ношу.
– Слушай, а там в храме монашки хоть симпатичные? – послышался бодрый голос. – Может, нафиг изгнание, прошвырнёмся с ними?
Как я не уронил свою ношу – одни Ками ведают. И чего мне стоило не подпрыгнуть от веселого, довольного даже голоса ёкая – тоже.
– Ты! Как ты это сделал?!..
Разговаривать с торчащими к небесам пятками ёкая было как-то странно, поэтому я снова опустил его на землю, попутно убедившись, что веревки пока целы.
– Этот кляп был невкусным, – авторитетно пояснил ёкай. – В следующий раз смажь чем-нибудь сладким, а то как-то неэтично.
На шее свободно болтался ремешок от кляпа. Срез был неровным, словно в самом деле его сгрызли.
– Женщины не служат в храмах, – почему-то совершенно невпопад ответил я. – Если только в храмах удовольствия, но туда я тебя точно не поволоку. Кто ты такой вообще?
Лишь в последний момент мне удалось удержать нервное: «И почему ко мне привязался?»
– А зря. Меня как-то уже затаскивали силком в бордель... А я ещё отбивался, дурак. Кажется, моё имя на вашем языке будет звучать как Сёриша, – он немного подумал, поморщился. – Хотя мне и не нравится его звучание. Как-то... Уменьшительно-ласкательно, не считаешь? Нет, ну, я, конечно, маленький няшка, но Сёриша – это как-то слишком мелко. Может, Сёришухен? Как думаешь?
– Не вижу ничего забавного в этом имени. А вот второй вариант означает: «Рисовое поле, которое посещал мышонок», – с неким даже злорадством сообщил я.
Попытки ёкая изгаляться над именем меня возмутили вполне искренне. Не знаю, есть ли у ёкаев родители, или же они обретают имена каким-то другим образом, но подобное неуважение оскорбительно.
Впрочем, почему меня это волнует? Надо поскорее избавиться от этого ёкая, он дурно на меня влияет. Еще дойдет до того, что я правда напою его сакэ.
– Ну, мало ли что оно означает! – ничуть не смутился ёкай. – Зато как звучит! А ты представиться не хочешь? Впрочем, я и так знаю, как тебя зовут. Даэ-тян, великий и ужасный! Лучший воин, лучший стратег и самое горячее сердце в этом царстве мороженной воблы. Кстати, если уж в храм не хочешь тащить, то, может, всё-таки нальёшь сакэ? За знакомство надо выпить.
– С-с-сёриш-ш-ша-с-с-сан... – голос непроизвольно сорвался на низкое шипение. «Даэ-тян» стало просто последней каплей. Раздражение переплавилось в холодное звонкое бешенство, в котором несложно и даже приятно порезать противника на фигурные ломтики. Все прочие мысли вытеснил вопрос – зарезать, как собаку, или все же не пачкать катану и придушить? Думаю, во взгляде у меня отражалась такое, что тот злосчастный юнец, который и послужил причиной знакомства с ёкаем, предпочел бы сделать сеппуку сам, предназначайся этот взгляд ему.
– О-о-о, да! – в полнейшем восторге воскликнул ёкай. – Да-да-да-да-да-да!!! Ещё-ещё-ещё! Вот это взгляд! Вот это посадка головы! Если бы ты умел убивать взглядом, на месте этого города уже были бы руины. Господи, какая прелесть!
Он даже немного подпрыгивал от радости, насколько позволяли верёвки.
Я беспомощно выдохнул, роняя руки на колени. Нет, он просто невозможен! И ведь не играет даже – моего навыка чтения по лицам достаточно, чтобы понять, что Сёриша искренне наслаждается. Непонятно только - тем, что ему достался «убивающий» взгляд, или же тем, что сумел таки добиться своего.