В дневное время моя сила несколько уменьшается, это правда. И я, как все существа моей породы, считаю необходимым проваливаться в подобный смерти «сон», чтобы восстановить силы и залечить нанесенные в бою раны. Но я совсем не так беспомощен, как думают люди, обманутые своими легендами.
Мой водитель кружит по нижнему Ист-Сайду. Он меня спрашивает, хочу ли я попасть в какое-то конкретное место, и я чуть не даю ему адрес одной гнусной забегаловки в районе Файв-Пойнтс, но вспоминаю, что его снесли больше ста лет назад. Жаль. Этот бордель, где работали дети, часто в прошлом меня очень развлекал. Я велю шоферу ехать на Аллен-стрит.
Шлюхи, работающие на этом бульваре, в лучшем случае изнурены заботами. Почти все они наркоманки, и их пристрастия очевидны даже самому непроницательному человеческому взгляду. Будь я подвержен человеческому половому голоду, мне бы и в бреду не пришло в голову утолять его с кем-нибудь из этих страшилищ. Они редко бывают красивы, а зачастую они даже не женщины. Но они – бросовый материал, и если одна из них пропадет, никто искать не будет. Вот почему я ищу среди них самую привлекательную.
Увидев то, что мне нужно, я велю шоферу остановиться. В подворотне стоит стайка шлюх, с интересом созерцая мой «роллс». Ночь ли была неудачной или им нужно много дряни, однако они до сих пор еще на улице. Одна из них, бочкообразная рыжая, одетая в красную мини-юбку, открывающую немытые ноги почти до паха, устремляется вперед, когда я опускаю стекло.
– Ищете кого, мистер? – кокетливо интересуется она, обдавая меня запахом больных десен и пытаясь заглянуть в машину. Она улыбается, и я вижу, что нижних зубов у нее почти не осталось.
Я ничего не отвечаю, только тыкаю пальцем в одну из девиц, стоящих у нее за спиной. Девица высокая, с темными волосами широкими, слегка индейскими скулами. Она слишком тоща и слишком грязна, одетая в короткие джинсовые шорты и топ, но сейчас она мне сойдет.
Рыжая грязно ругается и отходит, пропуская другую девку. Я открываю дверь, и черная впрыгивает в машину с визгом, который почти мог бы сойти за восторг. «Роллс» тут же трогается с места, но я спокойно успеваю заглянуть в крошечные ссохшиеся умишки товарок моей жертвы и стираю все возможные воспоминания о себе и о своей машине.
– Черил меня зовут, – сообщает она, растирая мне штаны спереди с настойчивостью и быстротой скаута, пытающегося добыть огонь без спичек. Глядя на нее, я вижу размножающийся в ее крови вирус, поедающий Т-лимфоциты.
Я шлепаю ее по рукам и вижу искорку испуга в этих глазах – это она впервые посмотрела на мое лицо. Из внутреннего кармана я достаю рулон двадцатидолларовых бумажек размером с два детских кулачка. У шлюхи лезут глаза на лоб, и она облизывает губы.
– Хочешь получить вот это?
– Ага. Еще бы. А что надо делать?
– Ничего особенного. Надо только проехаться ко мне домой и поиграть в одну игру.
– А что за игра? – Девка закусывает губу, но не может оторвать взгляда от денег.
– В переодевание.
Мои ренфилды уже приготовили костюм, предвидя наше возвращение. Я веду шлюху в большой зал, пустой, если не считать мраморного стола, подсвеченного снизу лиловато-розовым.
Шлюха недоверчиво смотрит на кожаную куртку, на измазанную футболку, порванные джинсы и подкованные ботинки рабочего и явно разочарована. Конечно, она ожидала чего-то экзотического.
– Вот это? Это я и должна надеть?
Я ничего не говорю, просто улыбаюсь. Она пожимает плечами и начинает стаскивать с себя рабочую одежду. В комнате холодно, и я с отстраненным интересом смотрю, как она покрывается мурашками и соски у нее твердеют. Двигается она неуклюже, и на переодевание у нее уходит несколько минут. Наконец она напяливает кожаную куртку, потрескивающую при каждом движении.
– Как, ничего? Или еще что-нибудь? – спрашивает она демонстрируя мне наряд.
– Еще две детали. Они во внутреннем кармане куртки.
Шлюха лезет в карман и достает эти два предмета, недоуменно морщась.
– Зеркальные очки и пружинный нож?
– Надевай. Надевай очки скорее. – Возбуждение вскипает во мне волной, и слова выходят с хриплым придыханием.
Шлюха ничего не понимает, может быть, слегка боится, но не хочет упускать деньги, которые я ей обещал. Она надевает очки.
Она грязна и воняет старой спермой и влагалищными выделениями. Волосы слишком длинные и жирные. Движения угловатые и неуклюжие. Но есть сходство, пусть и за уши притянутое, и его достаточно. Она не та, кого я хочу, но сейчас сойдет.
Я приближаюсь к ней, и эрекция становится сильнее от образа, который маячит у меня за веками.
– Покажи нож. – Мне пока удается сдержать дрожь в голосе.
– Что?
– Нож! Покажи лезвие!
– А?
– Да делай же! – рявкаю я, хватая женщину за плечи. Не слишком сильно, но достаточно грубо, чтобы в ней снова проснулся страх.
Лезвие выскакивает из рукоятки, как пескарик из воды. Шлюха держит его осторожно, но не так чтобы совсем без привычки. Может быть, она в конце концов не так уж отлична от объекта моего желания.
– Что дальше?
– Пырни меня.
– Чего? Ты что, оборзел на фиг?
Страх уступает место возмущению. На такую мерзость она не подписывалась. Она думала, что я извращенец – что на меня надо будет нассать, или что я буду валяться в ее дерьме.
Но это уже слишком. Даже у шлюх с Аллен-стрит есть какие-то правила.
– Пырни!
Последнее терпение я потерял с этой блядью. Если она не дает мне то, чего я хочу, то я ее силой заставлю. Я ее хватаю за горло, и глаза у нее лезут на лоб. Она поняла, что я не шучу.
Она поднимает руку. Я успеваю увидеть блеск металла, когда нож вонзается мне в грудь. Холодная острота. Я не разжимаю пуки на ее горле. Она бьет еще раз. И еще раз. Кровь хлещет из раны, забрызгивая и ее, и меня. Я закрываю глаза и наслаждаюсь иллюзией, что это не она, что это моя возлюбленная снова и снова погружает мне в сердце нож. Страх, излучаемый ею, пока я медленно выдавливаю из нее жизнь, – одно из лучших моих переживаний последних лет. Со стоном экстаза я держу в ладони ее смертный крик.