Смеяться есаулу надоело, он неспешно оделся, собрался и пошел к Смольному. Холод промозглой ночи приятно холодил лицо. Ночь обещала быть интересной. Яркой. Со вспышкой взрыва, воплями боли, сдвинутой набекрень историей. Взглянуть, послушать, вернуться в квартиру, вновь пустить смех по тяжелым шторам.
* * *
К Смольному боевики вышли со стороны Малой Болотной. Пройти проверенным путем не получилось - у сквера "революционные массы" выставили свежий пост. Морячки и фабричные мастеровые с неуклюже пристроенными ружьями за плечами зубоскалили у костра. Впрочем, дальше, между собором и унылым корпусом института, было по-прежнему тихо и тускло, свет и шум окон Смольного сюда не доходил.
- Что ж, Игорь Иванович, пора, - бывший литератор щелкнул крышкой часов. - Надеюсь, в очередной раз ничего не сыщем в этих проклятых подвалах. Но если что - стреляйте не раздумывая. Бог простит.
- Сомневаюсь, - инженер на ощупь проверил браунинг. - Глупостей мы с вами наделали, Алексей Иванович. Бог не простит, но, надеюсь, поймет.
- Это одно и тоже. Отложим покаяния и исповеди до встречи с Ним. А пока я вам про бдительность говорю. Большевики бывают довольно шустрыми.
- Покажу им новейшую гранату. Должны заинтересоваться, - угрюмо пошутил Гранд. - Откровенно говоря, идти на дело с малознакомым оружием - не совсем разумно.
- Я вот о том же думаю, - с некоторым облегчением признался Алексей Иванович. - Не поверите, просто карман оттягивает эта нарядная бомбища. Отвратительнейшее предчувствие. Так и чувствую, как в руке взрывается.
- Но других-то гранат нет, - буркнул инженер, осторожно щупая свою грудь. - Идти только с пистолетами, тоже, знаете ли...
- У нас разведывательное задание. Давайте избежим искушений зашвырнуть эту австрийскую пакость в окна Смольного. Оставим здесь, прихватим на обратном пути.
Боевики спрятали бомбы в водосточной трубе, надежно заткнули дыру валявшимся тряпьем и двинулись дальше.
За зданием рокотали двигатели, кто-то истошно орал команды. Над кровлей взлетали и гасли искры костров. Стало многолюднее, солдаты деловито тащили куда-то бревна, трещала мотоциклетка, пахло мазутом и еще какой-то дрянью. Боевики пристроились подальше от ярких окон, закурили.
- Вон тот подвал, - прошептал бывший литератор. - Мы на нем с Петром Петровичем разведывательную миссию и закончили. Подвалец вообще-то запущенный, загаженный, с довоенных времен никто в него не спускался. По виду так и осталось.
- Слухи тоже нужно проверять, - заметил Гранд. - В конце концов, нас не на ликвидацию снарядили. Взглянем, с чистым сердцем доложим Центру. Дело как вы говорите, несложное, богоугодное.
- Гм, да уж. Вы ломик не забыли?
- Обижаете, Алексей Иванович, - инженер выпустил из рукава раздвоенное жало инструмента.
- Отлично. Идемте.
Боевики пропустили озабоченного пролетария с красной повязкой на рукаве и мешком чего-то тяжелого на плечах, и приблизились к лестнице в подвал.
- Однако! - встревоженно прошептал бывший литератор. - Явно кто-то побывал. Взгляните.
Ступени действительно были истоптаны и испачканы свежей грязью. Под верхней ступенькой валялся обломок деревяшки, белел свежим сломом.
- Но замок висит. Давайте-ка поосторожнее, - призвал Гранд, спускаясь к двери.
Алексей Иванович, прикрывая тылы, скорчился на верхних ступеньках. Взведенный браунинг оттягивал руку. Неужели, действительно газы?! Благоразумнее глубоко не дышать.
Инженер примерился, хмыкнул и поддел замок клювом ломика. Заскрипело.
- Дрянь замок, - отметил Гранд, стряхивая с ломика жалкий комок металла.
- Раньше вроде бы другой висел, - усомнился Алексей Иванович, не обладавший стойкой памятью на замки и иные скобяные изделия.
- Фонарик готовьте, только не светите раньше времени, а то снаружи заметят, - предупредил инженер, приоткрывая вяло поскрипывающую дверь. Боевики протиснулись в непроглядную тьму. Внутри пахло известью, табачным дымом и чем-то отвратительным, типа гнилого мяса. Крысы передохли?
Фонарик не понадобился. В лицо ударили десятки ярких лучей. Кто-то оглушительно заорал под самым ухом. Алексей Иванович попытался вскинуть браунинг навстречу слепящему свету - локоть резанула немыслимая боль. Бывший литератор закричал и не услышал сам себя - его мгновенно опрокинули, завалили, вырвали-выкрутили из пальцев пистолет.
- Руки! Руки вверх, сука! - ревели в ухо.
Поднять руки Алексей Иванович не мог при всем желании, даже если бы осознал приказ - его руки были где-то за спиной, локти и плечи выламывала боль, в щеку впивались осколки камня и известковая пыль...
Громыхнул пистолетный выстрел, ему ответили матом. Грант все еще вырывался, но его уже завалили на колени, сбив фуражку, ухватили за волосы.
- Шустрый какой, - пропыхтел кто-то. - Врежьте-ка этой контре промеж лопаток.
Донесся звук удара - инженер получив прикладом, шумно выдохнул и обмяк.
- Так, взяли и почти чисто, - удовлетворенно сказали рядом.
Алексей Иванович понял, что его приподняли с пола и обыскивают, умело шаря под пальто и в паху. Запястья болезненно сжимал металл - видимо, наручники. Лучи света перестали метаться, слепить.
- Спокойно, господа террористы! - приказали над головой. - Где ваш третий?
Бывший литератор с трудом приподнял голову: вокруг стояли солдаты, грозили широкими штыками винтовок. Их унтер светил фонарем и с любопытством разглядывал лицо плененного. Это было оскорбительно - в последний раз Алексей Иванович наблюдал подобное любопытство в берлинском зоосаде - там дети так же очарованно глазели на самца орангутана.
- Перестаньте выламывать руки, вы мне запястья раздробите. И никакого "третьего" у нас нет, - бывший литератор пытался говорить твердо, с ледяным, презрительным спокойствием. Принимать пытки и смерть нужно достойно.
* * *
Третий все-таки был, хотя Алексей Иванович и Гранд о нем и не знали.
Подходы к складской части подвалов были достаточно освещены, необходимости в ПНВ[30] не было, и Кула обходился обычным биноклем. Двор и сам подвал он изучил как свои восемь пальцев еще в период организации "ремонта с закладкой". Времена стояли вполне невинные: над головой непорочные девицы, во главе страны мягкосердечный рохля-самодержец, с немцами тупые имперцы воевали далеко от столицы. Купить взрывчатку - вот это было проблемой. Дороговато обошлось, сэкономить не удалось.
Лишь бы раньше боевики не заявились. Оптимально начать веселье в полночь. Ленин уже прибудет в Смольный, резво начнут совещаться и требовать ускорить захват города, и тут... Внезапный поворот, шах и мат всей верхушке октябрьской революции. Конечно, Ленина могли перехватить офицеры-добровольцы - наводку с адресом им скинули стопроцентную. Но вождя большевичков они вряд ли ликвидируют. И офицерики бездари, и Ульянов не тот тип, чтобы дать себя случайно пристрелить. По сути, он дьявол, симбирский вельзевул. Удавил в кулаке древнейшую часть европейцев, едва дав вдохнуть воздух свободы. Пшекам повезло, тупицы-финны и те выскользнули, а лучший народ Европы ни с чем остался. Сгорели вишневи садочки, поблекли белены хатинки. Задушил, сволочь, сволочь, сволочь...
Кокаин еще бродил в мозгах, щекотал, мысли летели то неудержимым вихрем, то замирали, качаясь на пуантах воспоминаний. Балет Кула так и не полюбил. Из любопытства сходил взглянуть на Кшесинскую. Корова, вообще никакого сексопила. В Петербурге полным полно шлюх в три раза моложе и в тысячу раз дешевле. А этаких балерин пусть вырождающиеся аристократы трахают. Она даже и без макияжа была.
На баб тратиться не было смысла. Свободные средства есаул вкладывал в кокаин. Уже двенадцать фунтов ждали в тайнике, еще партию можно будет забрать завтра с утра. Таможни, хе-хе, нет, и великолепного кокса хватит до конца жизни. Нет, пан Кулаковский не наркоторговец, не для перепродажи брал. Завтра финал операции, и даже малый процент, выплаченный заказчиком, позволит жить обеспеченно. Очень обеспеченно. Кула подумывал об Аргентине. В XXI заокеанская окраина стала вполне цивилизованной страной. Негров и москалей там не так густо, жить можно. Бесконечной борьбе за независимость можно помогать и оттуда. Вернуться, уладить дела с финансами, и не торопясь, отбыть...