— Ложись! — скомандовал Северьянов. Ему показался очень знакомым окрикнувший их голос. Лежа на снегу, он смело выкрикнул пароль, установленный в их Красноборском отряде во время облавы на банду Князя Серебряного.
— Степа! — ринулся к ним Ромась, пряча на бегу за пояс маузер. — Кого это к нам в гости тянешь?
— Да вот на большаке двое плешивых за гребень дрались. Один удрал, а этот попался.
— Попался? — выговорил зло Ромась. — Значит, паразит, дюже кусался! Тащи его за виски, сунем за кустом в тиски да под лед!
«Дело твое табак!» — подумал, насмехаясь над собой, Руденко, потом, воспрянув духом, вслух:
— Что ж, топите, горя у меня было много, а смерть хай буде одна!
В стороне от вокзала взвилась ракета. Все кругом осветилось голубым, режущим глаза, светом. Потом в голубое будто брызнули кровью. Снег стал багровым. Ружейная и пулеметная стрельба на мгновение стихла. Северьянов отвел Ромася в сторону. Не спуская глаз с Руденко, они остановились шагах в десяти.
— Я должен, — сказал Ромась, — захватить караулку и оседлать большак. Разреши с ним побалакать? — И подошел к Руденко, наведя на него дуло маузера: — Какой у вас пароль и отзыв? Если соврешь, отправим пешком на тот свет провиант получать! Ну?!
— Пароль «Винтовка», отзыв «Мулек».
— Если, белуга, нам на нос ты очки надел, перед отправкой на тот свет заставлю до тех пор самогон пить, пока у тебя глаза поперек станут!
— Що я, моряк? Воны бывали далеко, потому и врут легко! — Руденко почесал себя в затылке. Из-за кустов выдвинулись ревкомовские разведчики. Ромась попрощался с Северьяновым и начал объяснять бойцам задачу в новой обстановке. Близкая пронзительная пулеметная стукотня забила слова Ромася. Северьянов и Руденко спустились на лед в узкий снежный тоннель, под прикрытие крутых берегов и наметенных сугробов.
Через полчаса они пробрались в сводный отряд Ковригина, которому был дан приказ захватить не позднее 12 часов ночи двухэтажное кирпичное здание военкомата, обнесенное каменной стеной. За стеной укрылась сильная группа мятежников. Цепи ревкомовцев только что залегли за длинной грядой сугробов. Всякую попытку дальнейшей перебежки белые встречали бешеным огнем из пулеметов и винтовок. Лунный свет на снегу клал четкие тени. Это выдавало движение наших бойцов. Ковригин отдал приказ втянуться, прикрываясь сугробами, в сенные сараи, темневшие в пойме речушки. В сараях бойцы набивали собственные гимнастерки сеном. Успевшие набить протыкали их снизу штыками, на концы штыков надевали папахи и упражнялись в пластунских передвижениях с чучелами.
Дозорный привел Северьянова и Руденко в штаб отряда под навес какого-то полуразрушенного строения. Ковригин объяснял командирам взводов и отделений новый прием атаки. Заметив Северьянова, он бросился ему навстречу.
— Откуда ты?
— Да вот, на счастье, попал в караулку, а начальник караула, прошу любить и жаловать, — Северьянов поднял глаза на Руденко, — сам изъявил желание перейти на нашу сторону.
— Тильки с одним условием.
— Интересно, с каким? — блестя смеющимися глазами, спросил Ковригин.
— Щоб салом с кашей кормили.
— Вот как? Не кашей с салом, а салом с кашей.
— Так точно! Смерть надоела баланда!
— А мы третьи сутки и баланды не видим. На сухом пайке.
— Ставьте тоди зараз к стенке.
— К стенке успеется, а пока садись, одумайся! — Ковригин продолжал объяснять новый план атаки: — Правый фланг первый поднимает чучела и ползет. Пулеметчики открывают огонь по обнаружившим себя огневым точкам противника. Левый фланг в этот момент делает молниеносный бросок и закрепляется. Прицельным огнем бойцы левого фланга бьют по огневым точкам врага. Под прикрытием огня левого фланга делает перебежку правый. Пулеметчики подтягиваются на самое короткое расстояние, бешеным огнем прикрывают штыковую атаку цепи. Ясно?
— Под крышей ясно, — отозвался Василь.
— А под пулями?
— Там совсем развидняет! — усмехнулся Кузьма Анохов.
— То ли, се ли, а задумано — делай! — выговорил мягко и рассудительно Артем, прибывший сюда вместе с красноборцами со своей группой. В отряде Ковригина помимо красногвардейцев трех южных волостей были железнодорожники, перешедшие на сторону большевиков. Взводные и отделенные покинули навес. Под навесом приторно пахло куриным пометом и гниющим деревом. Ковригин обратился к Руденко: