— Хватит! — рассердился Северьянов. — Мне начинает надоедать эта опека. Что я вам, мальчишка, что ли?
— Ерепенишься зря. Не посади я на волостном съезде этого старого снохача, они бы с Маркелом из нашего собрания депутатов анекдот сочинили. До тебя, вижу, это не дошло.
— Дошло. И прошу — хватит.
— Дошло только с одной точки — с точки этих карих завлекательных глаз.
— Товарищ Вордак!?
— Ну?! — взялся за рыжий ус Вордак. — Самолюбивый интеллигент! Готов весь свет забыть и в небо на огненной колеснице, как Илья-пророк, взвиться.
— В небо, ну и чушь! — выговорил, отходя, Северьянов.
— Кому-нибудь скажи, а не мне! — улыбнулся Вордак. — Я, брат, весь в тебя. Только и разницы, что необразованный. А тоже бывало: увижу красивую девку, глянет на меня, как только они одни умеют глядеть, — ну, и готов лететь за ней на ковре-самолете за тридевять земель. А в общем, ладно, кончим с любовной волокитой! Я пришел набиваться к тебе в помощники. Березковцев из эсеровской веры в нашу крестить.
— Спасибо, только я один справлюсь.
— Опять самолюбие?
— Нисколько.
— Ну, как хочешь. Была бы честь предложена, а от убытка бог избавит. Бывай здоров! Это, имей в виду, идея Стругова, а не моя, назначить тебе помощника. Да, между прочим, Кузьма Анохов, хоть и бывший эсер, а молодец. Через неделю обещал Шинглу в новую хату ввести. Ну, а Шингла, бандюга, слыхал, что отмочил?
— Знаю.
— Приговорили подлеца условно к расстрелу, а он после этого братьев Орловых и сороколетовских кулаков живьем чуть не сжег… Ну, желаю успеха! Поскачу следом за этой бандой соглашателей, они в Литвиновку умчались.
Семен Матвеевич в прихожей, не торопясь, поджигал возле печи свою трубку горевшим концом лучины.
— Что-то сегодня твоя трубка плохо зажигается, — проводив Вордака, подошел к нему Северьянов.
— Мою трубку можно быстро разжечь только тобой либо Вордаком, — прохрипел старик, сидя на корточках против бушевавшего в печи пламени жарко горевших березовых дров. — Глядючи на вас, сидел тут и думал: вот-вот от слов за ножи схватятся.
В сенях послышался шорох шагов. С необычной для него поспешностью вошел Ромась.
— Учитель, сейчас к тебе явится Орлов Миллян, будет звать в гости. Советую — иди. Постарайся узнать их планы. Они что-то замышляют. Я, Василь и Колька Слепогин будем в дозоре. Действуй смело.
Действительно, не больше получаса прошло, как Емельян Орлов появился в школе.
— Можно с вами, господин учитель, пару слов перемолвить? — поклонился он Северьянову, не теряя собственного достоинства.
— Пожалуйста, — Северьянов указал на свободный табурет у стола.
Ромась укрылся в темном углу возле лежанки. Орлов снял бараний треух, перекрестился на винтовку, висевшую у изголовья кровати:
— Я пришел вас поблагодарить. Сынка моего вы грамотой не обходите.
— Это моя прямая обязанность! — ответил Северьянов, переглянувшись с Ромасем. — Но ваша признательность мне приятна.
По оспяному лицу Орлова видно было, что в его голове бродило много мыслей, и он решал, какую выбросить на свет божий.
— Князя вы окончательно решили вытурить?
— Окончательно.
— А с его имением как?
— Организуем коммуну.
Орлов взглянул через открытую дверь на сидевшего сейчас на нарах Семена Матвеевича.
— Командовать в коммуне хозяйством, конечно, будет ваш приятель Семен Марков?
— А чем я плохой командир? — подхватил с ухмылкой Семен Матвеевич.
— А тем, мне думается, — стараясь удержаться в границах шутки, молвил Орлов, — что ты в воскресенье песни поешь, а в понедельник кобылу ищешь. В амбаре у тебя даже мыши перевелись. Сколько годов ворота бороной подпираешь.
Семен Матвеевич закрыл один глаз, другой у него стал круглым.
— Мы, Миллян, живем, не макаем, а пустых щей не хлебаем: хоть сверчок в горшок, а все с наваром.
Орлов повертел в мослатых ладонях свой треух.
— А что, ежели мы, Степан Дементьевич, состоятельные хозяева, купим у князя имение? Вы на это как смотрите?
— Пока никак.
Орлов сказал себе: «Не знаю, что вы за народ, большевики? Все на свой копыл подняли: и ни с рожком, ни с добром к вам подступу нет». Вслух:
— Я, Степан Дементьевич, собственно, заехал пригласить вас от всей нашей семьи откушать хлеба-соли. Хозяйка приказала вас забрать и представить ей. Конь у крыльца ждет.
Северьянов подумал, прошелся по комнате и принял приглашение. В сенях встретил Просю. Она шла убирать школу. Сегодня предстояла легкая уборка, потому она явилась одна и начала с комнаты учителя. Семен Матвеевич сразу же ушел.