Северьянов вынул из пакета лист с двуглавым орлом без короны в углу и под веселый шумок зала объявил:
— «Приказ Верховного Главнокомандующего! Безусловно воспрещаю производить самовольные порубки в чужих частновладельческих и казенных лесных угодиях, а равно препятствовать производству лесовладельцами заготовок дров и лесных материалов, так как лесные материалы и топливо нужны жителям, армии и отечественному производству… За нарушение — тюрьма от шести месяцев, а лицам, действовавшим скопом, — до трех лет…»
— Вот бродяга!
— Кто?
— Почтарь.
— А я думал Керенский.
— Наш почтарь теперь будет нам служить лишей, чем Керенскому! — Василь быстро чиркнул спичкой, поднес пламя спички к желтому листу с двуглавым орлом, который продолжал держать Северьянов: — Где их закон, там и обида! — Василь подмигнул Северьянову: — Степан Дементьевич, а куда, по-вашему, Саша Керенский смылся? — И, не дав открыть учителю рта, сам поспешно ответил: — Поди, забился, промеж того-сего, где-нибудь в кучу буржуев, как козырь в колоду, и сидит! — Мелкие черные кусочки пепла медленно падали на пол.
— У меня, товарищи, — продолжал Северьянов, проходя за стол на свое председательское место, — есть такое предложение: сейчас же выделить десять троек по числу экземпляров привезенных нам нарочным декретов. Закрепить за тройками селения. Прямо отсюда тройки направляются по деревням, читают, разъясняют на сходках декреты. Нет возражений?
— Меня прошу прикрепить к Сороколетову, — выкрикнул из середины зала простуженным голосом Шингла.
Ковригин зачитал список троек и закрепленных за ними селений:
— Какие будут исправления?
— Утвердить!
— Во всех деревнях нашей волости, товарищи, — Северьянов широко распахнул шинель, — сходы постановили голосовать только за большевистский список. Да сказанное еще не доказано, надо делом подтвердить. Гонцы Салынского и Овсова уже побывали в Березках и Пожари, призывали народ явиться в Корытню на повальный сход четырех волостей. Надо вывести на свежую воду эту эсеровскую махинацию. Надо доказать, что все посулы эсеров — грязный обман, что у этих господ на словах мед, а под языком лед. Вот тут сидит товарищ Анохов Кузьма. Он только что сегодня утром приехал из Корытни. Корытнянская земская управа постановила не признавать Советской власти. Как мы должны на это ответить? По-моему: на всех организуемых нашими тройками сходах вынести одобрение действий Второго съезда Советов; из среды сочувствующих нам крестьян выделить представителей на эсеровский повальный сход в Корытню. И всем нам быть на нем в обязательном порядке.
— Против этого нет возражений? — поднялся Стругов.
— Какие могут быть возражения? — вскинулся Василь, — борьба есть борьба, а подхалимам и буржуйским прихвостням никакой пощады!
— Последний вопрос! — Северьянов, стоя за столом, еще шире распахнул полы своей шинели: — Бюро нашей ячейки предлагает для учета имений наших помещиков создать также тройки. Есть предложение создать три тройки.
Ковригин зачитал список троек по учету помещичьих имений Красноборской волости. Тройки утвердили единогласно.
— По имению Куракина, — продолжал Северьянов, — временно, до организации там коммуны, есть предложение назначить комиссаром товарища Вордака, который будет отвечать перед волостным Советом за сохранность хозяйства и вести работу по организации коммуны. Какие будут по этому последнему предложению суждения?
Зал молчал. Одни робко переглядывались, другие, недовольно потупив глаза, смотрели в пол. Были такие, которые бродили по залу рассеянными взглядами.
— Ну, что, хлеборобы, молчите?! — поднялся за столом Вордак. — Не позволят нам делить по нивкам такое могучее хозяйство. — Вордак улыбнулся. — Свою кандидатуру я, конечно, поддерживаю, но не навязываю. Можете наметить другую. Ведь общая наша цель — мировая коммуна!
Зал молчал. Вордак сел. Поднялся Ковригин:
— Предлагаю поддержать кандидатуру Вордака, а коммуне дать название «Парижская коммуна».
— Почему «Парижская»? — спросил медленно и раздельно Шингла.
— Потому, город такой есть, — крикнул Вордак, — где первую коммуну организовали!
— А где этот город стоит?
— Вот чудак, а еще на фронте был. Во Франции. Столица.
— Это ты чудак! Парижская, значит, и место ей во Франции, а не в России. Мы должны свое название иметь, к примеру, «Красноборская коммуна».
— Товарищ Вордак хотел сказать, — вмешался Северьянов, — «Имени парижских коммунаров».
— Которые первые против буржуев власть создали, — пояснил Вордак, — и жертвою пали в борьбе с мировой буржуазией.