Амелия до боли сжала мою руку.
– Это Рэй и Эви. И чего это мы их слышим? – шёпотом спросила она. – Почему тогда Адама и Сабрину не слышно? Они же на лестнице где-то, да? Они точно ближе к нам, почему я их не слышу?
Даже не знаю, что ей ответить. Разве её не волнуют дети, которые буквально минуту назад были с нами в комнате? Что ж, с одним я точно согласен, нельзя просто ждать, пока неизвестный вернётся и нападёт на нас.
Я наощупь нашёл в комнате табурет и поставил в самом центре комнаты. Здесь по плану в потолке есть люк для актёров на чердак.
– Рэй! – позвал я, изо всех сил толкая крышку люка. – Рэй, ты меня слышишь?
Кейн тут же остановился и, похоже, оглядывается. Наконец, до него дошло, откуда доносится мой голос.
– Да, сэр? – немного робко ответил он.
Чердак
– Что значит исчезли? – с недоумением спросила Эви. – Лестница и окно? – в совершенной растерянности повторила она. – Какие ещё дети? Да что у вас там творится?
– Не знаю, что за ерунда происходит внизу, а у нас всё предельно нормально. – отрапортовал Рэй, захлопнув люк. – Даже скучновато. – поделился он и непринуждённо пожал плечами.
– Что, уже дом не кажется таким страшным? – с усмешкой поинтересовался я.
– Нет, сэр. – глаза Кейна тут же наполнились ужасом. – Этот дом… он безумен, сэр.
– Нам просто нужно найти жемчужину и свалить отсюда. – отчеканила Катнер. – Дом у него безумен! – насмешливо повторила Амелия и упёрла руки в бока.
– Зря смеёшься. – заметил Рэймонд и с лёгкостью подхватил увесистую бумажную папку с пола. – Кажется, я знаю, кто убивал пациентов доктора Гарольда. Не сомневаюсь, что детей она тоже могла убить в тот день. – сказал он, раскрыв папку где-то в середине. – Эбигейл Гарольд, в девичестве Дороти, была пациенткой психиатрической лечебницы. У неё расстройство личности с повышенной, неконтролируемой агрессией. – Рэй нервно сглотнул. – Её отправили в лечебницу после того, как нашли в окружении изувеченных тел четырёх здоровых мужчин. Эбигейл Дороти расправилась с ними одна при помощи кухонного ножа, а затем отрезала им кисти рук. – Кейн захлопнул папку. – И кстати, она боится подниматься на чердак. В детстве её запирал на чердаке отец за проступки.
Но на последние фразы Рэймонда мало кто обратил внимание, всех нас поразила причина, по которой Эбигейл попала в психиатрическую лечебницу.
– Пациентам доктора тоже отрезали кисти рук… – неприятно заметила Эви. – Чёрт.
– Нет ничего хуже человеческой жестокости. – сказал Рэй. – Кстати, у Эбигейл было что-то вроде одержимости водой. Миссис Гарольд часто обливалась ею. Даже в постели.
Это объясняет такое неимоверное количество всяких посудин, расставленных по дому.
Вдруг всевозможные звуки стихли. Очень уж не по себе стало. В таком месте гробовая тишина – верный признак чего-то нехорошего. Мы с Амелией уже успели в этом убедиться там, внизу.
Ступени лестницы сильно заскрипели. По ним будто кто-то бежит. В следующую секунду дверь распахнулась, и вбежали пятеро детей разного возраста. Самому младшему на вид всего четыре, а старшей – около двенадцати. Они, не обращая на нас никакого внимания, быстро спрятались среди коробок и прочего хлама и притихли.
Признаюсь, на мгновение я понадеялся, это всего лишь проекция – в доме, как я уже говорил, множество «ловушек» для посетителей. Однако, затем мой взгляд наткнулся на оборванный кабель – единственный, что идёт с нижних этажей сюда. Этот проклятый кабель один-единственный источник электричества для чердака. Его будто перерезали у самого входа.
Я нервно сглотнул. Если это те самые дети, которые прятались в детской, то вслед за ними может подняться тот другой призрак, что так и не вошёл в комнату. Однако, если не поднимется, значит, призраком с тяжёлыми шагами была Эбигейл Гарольд.
Краем глаза я заметил, какой белой от ужаса стала Амелия. Она застыла на месте, вытаращив глаза на дверь, и даже не моргает. Эви вцепилась мёртвой хваткой в плечо Рэя, а тот в свою очередь не издаёт ни звука, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но при этом остаётся довольно спокойным.
Со второго этажа послышался премерзкий женский голосок.
– Де-ти! – длинно протянула она. – Де-ти! – повторила женщина и, кажется, сделала пару тяжёлых шагов наверх по лестнице.
Затем в стену с яростью метнули что-то хрупкое, и оно разлетелось вдребезги.
У меня перехватило дыхание. По-моему, на долю секунды я снова напрочь забыл, как дышать.
– Дети! – громогласно прорычала женщина.
От её голоса задрожали стены, и пол под ногами заходил ходуном. На стенах миллионами некрупных капель выступила слизь.