...Вскоре после выхода на экран "Утомленных солнцем" мне посчастливилось в очередной раз пересмотреть одну из самых моих любимых картин - "Леопард" Лукино Висконти. В эпизоде, когда Танкреди (Ален Делон) уходит в последний, должно быть, раз от своего дяди, князя Салины (Берт Ланкастер), Танкреди снят со спины. Стройный красавец Делон словно скукоживается на глазах, сутулится, сгибается. Руки сцеплены за спиной, шевелятся нервные пальцы. Это уже не знатный итальянский аристократ: маленький клерк или притихший буржуа... От гарибальдийца, потомка знатного рода ничего не осталось.
Помнится, тогда, по свежим следам, я сказала Олегу, что, глядя на Танкреди в этой сцене, я думала о Мите, уходящем от Котова. Конечно, все разное у этих героев. Общее же то, что прежних - их больше нет. И никогда не будет. Танкреди осознанно становится слугой нового режима, зятем нувориша, забывшем все, за что когда-то боролся. Митя истребил себя до конца. Он исчезает.
"А уж Олег Меньшиков выше всяких похвал,- писал Александр Кулиш в рецензии на "Утомленных солнцем".- Его Пианист - фигура экзистенциальная, заставляющая вспомнить прежние роли Меньшикова, в которых он играл злодеев во имя добра или высшего идеала, зло страдающее и безумно привлекательное..."54
Я не стала бы называть Митю ни "злодеем во имя добра", ни просто "злом". Меньшиков и на новом витке в принципе верен своей теме: человек, для которого нет и не может быть места во враждебном к нему мире, враждебном и в чем-то для него притягательном, как для всякого живущего на земле.
Персонаж из 30-х, Митя, оказался близок нашим дням: разве современный человек не живет в некоем междуцарствии, одинокий, скорбящий и все же ищущий любви к себе? Ее не находящий, и потому, совершив предательство, более всего по отношению к себе, уходящий в покой небытия?..
Такой смертный покой приходит к Мите после пощечины Котова. Он снова затолкнул себя в образ милого Митюли. Приходит машина с орангутангами из НКВД. Митя, как ни в чем не бывало, споет с Головиными, вышедшими проводить комдива (они еще не знают об аресте) "Вечерний звон", аккомпанируя на гитаре. Укажет Котову его место в автомобиле позади - как положено арестанту. Молча закурит. Непроницаемое лицо. Молчание. Такой он, наверное, в подвалах Лубянки...
В актерской природе Меньшикова есть что-то неумолимое. Иногда его неумолимость напоминает исступленность библейских пророков - как было с Калигулой. Митина исступленность окутана тишиной, в ней почти нет ожесточения, отчаяния. Все для него, в сущности, решено, когда он везет Котова в Москву. Это исступление сродни последним секундам агонии.
В пути Котов пытается выпить, вытаскивает припрятанную фляжку... Потом не хочет отдавать именное оружие... Он все еще полон наивных представлений о своем завтрашнем дне. Энкаведешники изобьют "легендарного" в кровь с молчаливого невмешательства Дмитрия Андреевича, главного в этой страшной команде. Он только вмешается в расстрел несчастного водилы, который, блуждая по проселочным дорогам Подмосковья в поисках куда-то запропавшей Загорянки, вдруг опознает в избитом, окровавленном пассажире легковушки самого Котова.. Нет человека - нет проблемы... В Мите срабатывает рефлекс хорошего службиста сталинских органов. Пока с обреченным умело кончают, Дмитрий Андреевич ждет. Одним мертвецом больше - что с того?.. А за его спиной встает огромный, во все небо портрет товарища Сталина...
"Лицо Мити спокойно, даже кажется умиротворенным", - написано в сценарии "Утомленные солнцем" о покончившем самоубийством герое. Искупление должно быть соразмерным греху. Митя умирает красиво - в ванне, перерезав вены. Как Сенека, как римские патриции. Нет больше для него ни жизни, ни нежизни...
Может быть, он все же вернулся к себе такой ценой?
Из Геродота: "Смерть - это прекрасное убежище для усталых людей".
ВСЮДУ ЛЮДИ
В начале 90-х Олег Меньшиков надеялся сыграть Гамлета. Не случайно в интервью главы агентства "БОГИС" Галины Боголюбовой прозвучало, что она готова к работе над великой пьесой, ежели того захочет ее любимый артист Меньшиков. Позже перспектива возможной постановки "Гамлета" начинает проступать в отдаленных реальных контурах. Есть исполнитель заглавной роли, имеющий на то абсолютное право. Вопрос в том, кто поставит такой сложнейший спектакль.
Помню, когда Олег назвал мне его имя, шел декабрь 1994 года. К тому времени рухнул проект съемок фильма "Вуаль Анжелины" по моему сценарию, где главная роль поэта Тучкова назначалась Меньшикову. Принятый на киностудии "Ленфильм", удостоенный гранта из Фонда помощи восточноевропейской кинематографии при Министерстве иностранных дел Франции, сценарий этот пытался украсть у меня режиссер Александр Хван, поначалу предполагавший быть режиссером картины. Попытка Хвана не удалась. Сценарий, надеюсь, еще будет снят с участием Меньшикова - как только найдутся средства для его постановки, очень дорогостоящей, что весьма сложно в наше время.
А тогда, в декабре 94-го года, Олег, как-то по-мальчишески смущаясь, волнуясь, сказал: "Эймунтас Някрошюс". Литовец, любимец театральной Москвы, которого столичные театральные критики после показа его спектаклей в дни московских гастролей называли гением. Някрошюс действительно поражал, потрясал. И не только у нас, но и на Западе. Можно было только радоваться альянсу Някрошюс - Меньшиков и нетерпеливо ждать результата.
Хотя, признаться, меня тогда несколько смутила, казалось бы, столь блистательная перспектива. При всем огромном уважении к таланту Някрошюса, его самобытности, своеобычности, творческой воле и почерку его представлялась достаточно проблемной возможность идеального взаимопонимания Някрошюса и Меньшикова, актера сугубо русской театральной школы, что бы он ни играл... Как совместится, стыкуется это его исконное начало с яркой, холодноватой метафоричностью Някрошюса, неизменно увлеченного мощным портретом Хаоса, образами как бы горячечного сна, являющимися в искаженных, кошмарных явях?
Сам Олег верил, что все прекрасно сложится и все состоится. Жил той идеей. Ездил в Вильнюс, встречался с Эймунтасом. Друг другу они понравились, все шло как будто так, как задумано. В феврале должны были начаться репетиции. Я попросила у Меньшикова разрешения присутствовать на них, чтобы увидеть Олега непосредственно в репетиционной работе. Он позволил.
Но репетиции никак не начинались. Назывались уже другие сроки апрель, май. Прошло лето, все было по-прежнему. Только надежд оставалось меньше.
Някрошюс не поставил "Гамлета" с участием Олега Меньшикова. Что-то не заладилось, не сложилось. Впрочем, быть может, еще появится когда-нибудь Гамлет Меньшикова с другим режиссером или в собственной, Меньшикова, постановке... Театральная режиссура ему по плечу. Сам Някрошюс свою идею реализовал у себя дома, в Литве, в Вильнюсе. Героя сыграл непрофессиональный артист, рок-музыкант Андрюс Мамонтовас. Очевидно, режиссеру нужен был именно такой Гамлет - мальчишка-панк, погибающий в страшной игре-интриге, затеянной беспощадными взрослыми людьми.
Олег Меньшиков, будь ему и на десять лет меньше, вряд ли стал бы играть импульсивного, нервного юношу, спонтанно выплескивающего свои реакции. С доверчивым ребенком-героем актер столкнется через два года в "Сибирском цирюльнике" Михалкова. Но там опорой для него станет родная михалковская режиссура... Да и бесконечные шифры, иносказания, которыми всегда насыщены спектакли Някрошюса, часто превращающего артистов в знаки, в принципе не близки Меньшикову, на мой взгляд, привыкшему властвовать на сцене всей мощью своей актерской природы, не ограничивая себя исключительно символическим началом. Говорят, что Бог ни делает, все к лучшему. Порой мы этим, правда, себя утешаем. Но, быть может, в данном случае воля Провидения мудро сказала свое слово?
Словом, осенью 1995-го года Меньшиков уже разуверился в возможности реализации работы с Някрошюсом. На помощь пришла Судьба. 11 августа в доме художника, сценариста, режиссера Александра Адабашьяна Меньшиков встретил своего друга оператора Павла Лебешева, который в это время начинал работу над фильмом "Кавказский пленник". К моменту встречи Олега и Лебешева роли в картине были практически уже распределены. Одного из двух главных героев, прапорщика-контрактника Александра, по прозвищу Слай (естественно, в честь славного и популярного Сильвестра Сталлоне), должен был играть Владимир Машков. Второго, солдата-новобранца Ивана Жилина,- молодой артист Алексей Кравченко, учившийся тогда в Театральном училище имени Щукина. Любопытно, что с обоими - Машковым и Кравченко - Меньшиков встретится в фильме "Мама", где они станут братьями Юрьевыми...