Попов давно знал Карандаша, считал его игру подлинно высоким искусством. Его восхищало тонкое знание
клоуном условий игры на такой специфической сцене, как круглый цирковой манеж. Карандаш всегда управлял реакцией зрителя, безошибочно вызывал улыбку или смех там, где он этого хотел.
Власть над зрителем! Об этом мечтает каждый артист. И Попов всегда по-хорошему завидовал старому опытному клоуну, уважал его как ученик учителя. В клоунаде Карандаша «Статуя» он исполняет роль дворника, участвует как младший комический партнер в интермедии «Та-релки-бутылки» и в других сценках.
Карандаш с интересом относится к Попову. Способности этого парня бесспорны. Урывками, в свободное от выступлений и репетиций время он учит молодого партнера тому, что знает только он, Карандаш. И вот Олег постепенно начинает понимать еуть комической игры, постигает разницу между буффонадой и реалистической клоунской игрой, узнает правила построения репризы, трюка, выхода и ухода с манежа. А пока ассистируя Карандашу, Попов исполняет в той же программе свой комический эквилибр на проволоке, показывая его в Донбассе, Ростове, Казани. В Казани Карандаш и Олег расстаются. На прощание знаменитый клоун дарит своему партнеру фотографию с надписью: «Желаю достичь большего, чем я!» И эквилибрист Олег Попов едет в Саратовский цирк.
* * *
По-разному приходят перемены в жизнь артиста. Иногда это результат спокойного пути, иногда это внезапный крутой поворот. Но как бы ни было внезапно событие, определяющее дальнейший путь артиста, в нем всегда есть подлинная жизненная основа. Случай — лишь толчок, который дает возможность выйти на поверхность уже разбуженным силам. Тот самый случай, который живет в рассказах об удивительных артистических карьерах, произошел с Поповым в Саратове. Улицы этого большого волжского города, речные откосы и степные дали навсегда остались в его памяти. Двадцать дней работы в Саратове сделали необыкновенной дальнейшую жизнь - артиста.
КАК ОЛЕГ СТАЛ КЛОУНОМ
(ПОЧТИ НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ)
Ночь. По степи бежит поезд. Мелькают освещенные окна, мелькают колеса, клубится дым паровоза.
Не правда ли, довольно обычное вступление? Но, впрочем... Ведь по просторам нашей огромной страны все время движутся люди. Едут рабочие, инженеры, едут ученые и артисты. Среди них и артисты цирка. Загляните в один из таких вагонов — и вы увидите, как недавний выпускник циркового училища Олег Попов тайком примеряет бутафорский клоунский нос. Это подарок большого артиста, с которым он только что расстался.
Рассказы о мастерстве комического актера глубоко запали в душу Олега, и теперь его невольно тянуло увидеть себя в классическом клоунском облике.
Гудок паровоза отвлек юношу от занятий. Он посмотрел на часы и вышел в коридор вагона. В тусклом свете станционных огней поезд подходил к перрону. Дождь косыми струйками бил по стеклу. С небольшим чемоданчиком в руке Попов спустился по скользким вагонным ступеням и пошел вдоль длинного темного состава. Никто не встретил его, и он вышел в незнакомый город. На пустынных улицах под ночным ветром шумели клены. Приезжий шел наугад. На первом перекрестке заметил бумажку, лежащую на земле, и поднял ее. Это был билет в цирк. Недалеко от него валялся второй. Старые, использованные билеты и привели Попова к зданию цирка. Но в этот час оно было темным и неприветливым. Только афиши, на которых был изображен клоун в яркой одежде, как бы безмолвно приветствовали приезжего.
Олег позвонил, потом постучал в дверь. Долго не открывали. И когда наконец, усталый, он прислонился спиной к косяку, дверь внезапно распахнулась, и он влетел в помещение, чуть не сбив с ног человека. Это был сторож цирка. Не понимая, кто это ворвался в такой поздний час, служитель совсем не торопился впустить ночного гостя. Пришлось долго объяснять, что он выпускник училища, эксцентрик, приехал из Казани... Сонный сторож глухо бубнил, что ему никто ничего об этом не говорил.
— Как? А телеграмма? Ведь о моем приезде давали телеграмму,— пытался втолковать артист.
Однако сторож, хоть и отрицал получение какой бы то ни было телеграммы, впустил приезжего. Сетуя на беспокойную жизнь, он ушел спать.
И Попов остался один в незнакомом цирке,
Олегу совсем не хотелось располагаться на покой. Он пошел бродить по пустынным коридорам. Вот и арена с тускло освещенным ковром из опилок. Что ждет на ней артиста? Он сел на барьер и обвел глазами пустые ряды кресел. В его воображении они наполнились шумящими зрителями. На манеже появилась прикрепленная к стойкам его проволока... И вот он исполняет на ней знакомые трюки. Игра. И, конечно, в ответ на нее апло-
дисменты зала. А может, цветы?.. А может, неудача?.. И вдруг Попов явственно почувствовал, как он нелепо срывается с проволоки и падает. Нет, он не разбивается, но разбиваются все его наивные мечты. Олег вздохнул и... открыл глаза. Он явственно услышал смех и аплодисменты. Не может быть!.. Но что это? Зал, арена были где-то далеко внизу, а сам он висел между небом и землей, привязанный к тонкому стальному тросу — лонже и подтянутый на самый верх, к куполу. На манеже стояли артисты. Они смеялись, глядя на барахтающегося, как щенка, незнакомца. Но в это время на арену вышел еще один артист, по-видимому, привлеченный смехом. Увидев висящего новенького, он вырвал из рук державших конец лонжи и, чтобы кончить шутку, немедленно спустил Олега. Однако он не рассчитал свои движения. Парень с чемоданом оказался тяжелее своего спасителя. И последний немедленно взлетел под купол... Растерянный юноша, вернувшись на манеж, отпустил чемодан и... тут же взлетел обратно, став теперь легче своего партнера. На арене вновь засмеялись и, смеясь, выручили обоих. Очутившись наконец внизу, Олег познакомился со своим неудачливым спасителем.
— Боровиков, коверный,— назвал он себя.
На следующий вечер Попов был уже в гуще цирковой жизни. Среди суеты, шума, разминок и репетиций он чувствовал себя как дома. Одно было плохо; его цирковой багаж еще не пришел, и он должен был временно оставаться зрителем. Впрочем, скучать не приходилось. Он успел подружиться с Боровиковым и помогал клоуну в подготовке необходимого реквизита.
Зазвенел звонок. Артисты собрались для парада-про-лога. В проход вышли цирковые униформисты. Дирижер взмахнул палочкой. Зазвучали первые такты выходного марша — и представление началось. Стоя с униформистами, Попов наблюдал выступления артистов. Особенно интересовал его Боровиков. «Вот типичный традиционный коверный!» — думал он, глядя на шаржированный образ, создаваемый клоуном.
Отгремели аплодисменты после акробатического номера, и на арену снова вышел коверный. Сейчас он покажет пародию на только что прошедший номер. Зритель
любит пародию. Она как бы связывает номера программы. В ней юмор клоуна понимается легче, остроумие его бывает направленнее. Пародируя акробатов, Павел Боровиков залез на проволоку, чтобы показать на ней комический трюк. Легкость такого трюка всегда кажущаяся. За ее простотой кроются опыт и немалое мастерство.Однако именно оно подвело на сей раз коверного. Боровиков свалился. Видя неудачу, Попов бросился к нему, но опоздал. Ударившись о свою трость, Боровиков, хромая, уходил с манежа. Зная, как всегда неприятна для зрителя неудача такого рода, Олег «прикрыл» его уход. Он тут же спародировал Боровикова, его падение, хромающую походку. Это получилось очень удачно и, главное, непринужденно. В зале раздался смех.
У Боровикова оказалось повреждение ребра, и его отправили в больницу. Взволнованный директор ходил по коридору. Что делать? В цирке некому было заменить выбывшего из строя артиста. Через полчаса собрался совет. Свободные от выступления артисты сидели у стола и молчали. Молчал и Попов. Разговор не вязался. Присутствующие лениво перебирали кандидатуры. Наконец один из них, как последнюю, предложил кандидатуру новичка. Ведь многие видели, как смешно хромал он за спиной Боровикова. Неожиданно предложение получило всеобщую поддержку. Молодой артист растерялся. Ведь у него нет ни реквизита, ни репертуара для выступления, ни, наконец, смелости... Однако директор уже не слушал его сбивчивые объяснения. В начальственном тоне он заверил Попова, что его «поддержат», «помогут», и предложил тут же начать репетировать.